Краткая история произошедшего
Даже теперь, когда новые вызовы, с которыми мы столкнулись, стали понятны, остается открытым вопрос: почему это случилось? Ведь считалось, что рыночная экономика не должна работать подобным образом. Но что-то пошло не так, причем совсем не так, как следовало.
Трудно определить какую-то рационально обоснованную веху, с которой можно начать погружение в пучины истории. Для краткости я начну с того времени, когда лопнул пузырь на рынке высокотехнологичных компаний весной 2000 года. Возникновению этого пузыря и его активному росту в конце 1990–х годов способствовал Алан Гринспен, возглавлявший в то время Федеральную резервную систему. В период с марта 2000–го по октябрь 2002 года акции высокотехнологичных компаний упали на 78%. Все надеялись на то, что это снижение не затронет5 экономику в целом, но избежать этого не удалось. В высокотехнологичный сектор были инвестированы огромные средства, и поэтому, как только пузырь лопнул, экономика замерла. В марте 2001 года в Америке началась рецессия.
Администрация президента Буша использовала краткосрочную рецессию, последовавшую после падения рынка высокотехнологичных компаний, для оправдания программы по снижению налоговой нагрузки для богатых, которая, как утверждал президент, являлась панацеей для устранения любых экономических проблем. Однако эти налоговые льготы не были предназначены для стимулирования экономики, и потому оживление оказалось ограниченным. В результате такого подхода вся нагрузка по восстановлению экономики до уровня полной занятости легла на кредитно — денежную сферу. В результате Гринспен снизил процентные ставки, что привело к избытку ликвидности на рынке. Однако, учитывая переизбыток производственных мощностей, неудивительно, что низкие процентные ставки не привели к росту инвестиций в основной капитал. Они сработали по — другому: на месте одного лопнувшего пузыря стал надуваться другой — на рынке недвижимости, — что вызвало рост потребления и строительный бум.
Нагрузка на власти, отвечающие за кредитно — денежную политику, возросла еще больше, когда после вторжения в Ирак в 2003 году цена нефти взмыла вверх. США тратили сотни миллиардов долларов на импорт нефти, в то время как эти деньги можно было бы направить на поддержку американской экономики. В период с марта 2003 года, когда началась война в Ираке, по июль 2008 года цены на нефть выросли с 32 долл. до 137 долл. за баррель. Это означало, что американцы тратили на импорт нефти 1,4 млрд долл. вдень (по сравнению с 292 млн долл. до начала войны), вместо того чтобы тратить эти деньги у себя дома6.
Гринспен считал, что из-за низкого инфляционного давления можно сохранять процентные ставки на низком уровне7 и что без поддерживаемого таким образом пузыря на рынке недвижимости и потребительского бума, который был порожден этим пузырем, американская экономика будет слабой.
За все это время безумного роста и дешевых денег на Уолл-стрит так и не придумали хорошего ипотечного продукта, который имел бы низкие операционные издержки и низкие процентные ставки и помогал бы людям управлять рисками, связанными с владением недвижимостью, включая защиту от падения стоимости их жилья и потери заемщиками своей работы. Заемщики также хотели, чтобы их ежемесячные платежи были предсказуемыми по размерам, чтобы они не возрастали без предупреждения и не сопровождались скрытыми комиссионными платежами. Хотя хорошие ипотечные продукты уже предлагались во многих странах, финансовые рынки США не уделяли должного внимания их разработке. Вместо этого компании с Уолл-стрит ориентировались на получение максимально высоких доходов и поэтому предлагали ипотечные схемы с высокими транзакционными издержками и плавающими процентными ставками, которые могли резко повыситься, не обеспечивая при этом защиту от серьезных рисков: снижения стоимости заложенного имущества или увольнения заемщика с работы.