ИКОНКА 1 Ле-ето, ах, ле-ето, лето красное бу-удь со мной! Скоро, совсем скоро оно будет, и со мной, и с тобой, и с ним, и с ней. Вы - чу? А я - чу. Оно грядёт! Уважаемые дамы и господа, леди энд джентмены, товарищи! Ещё пахнет не так, звучит не так, видится не то, потому что ещё весна, но ещё немного, ещё чуть-чуть, ещё маненько, и ОНО грянет! Беременные и не очень, трусливые и не очень, жадные и бессребреники, лживые и правдолюбы, мажоры и те, кому не повезло, богом лепные и выродки, малые и старые, короче, люди, ааууу! Лето грядёт, не пропустите с ним встречи! А что касается людей трудящихся, то двойное ау. Потому что где лето, там и отпуск, а где отпуск, там и отпускные. Вот такое следует в связи с этим повествование. В небольшом магазинчике города N подходил к концу рабочий день. Как обычно приехал хозяин магазина - за выручкой. Из выручки ухоженными, короткими пальцами он отмусолил продавщице Нюре отпускные. Под роспись. - Везёт тебе, Анна, отдохнёшь, вернёшься на работу человеком! - шумно позавидовал своей работнице краснорожий, покрытый капельками пота, весь в родинках, толстый работодатель и вроде как пожалился: - А тут крутишься, вертишься, как собака в колесе, без какого-либо хоть маломальского отпуска. - И он отчаянно рубанул рукой воздух. - Как белка, - осмелилась поправить хозяина магазина продавщица Нюра, убирая деньги в карман синего форменного халата. - А? Действительно. И до белки можно докрутиться, - согласился толстяк и направился на выход. По дороге он игриво ущипнул за попку другую продавщицу - Олесю (та, по совместительству, числилась ещё и старшей по магазину). Молоденькая, белокурая уроженка Луганска кокетливо взвизгнула. Толстяк подмигнул ей и напомнил по-хозяйски: «Магазин не забудь закрыть и сигнализацию включить, Леся с Украины». Подмигнул ещё зачем-то и Нюре, вышел из магазина, сел в свой джип и уехал. Вслед за ним отправился домой, матерясь, вечно злой и вечно пьяный грузчик. Продавщицы остались вдвоём. Под низким потолком магазина на липучках закончилось место для назойливых мух, поэтому они, жужжа, липли к продуктам. За стеклопакетами темнело. Худенькая, черноволосая и кареглазая продавщица Нюра двадцати восьми неполных лет от роду, расслабившись, сидела за прилавком на ветхом, деревянном стуле. Она мысленно прощалась со своим не очень-то любимым рабочим местом. Прощалась не навсегда, на месяц. Напарница Нюры, та самая Олеся, тоже находясь за прилавком, живо укладывала в свои сумки «сэкономленные» продукты. - Эх, Анюта, зря ты от своей, - Олеся смачно принюхалась к копченой рогатине колбасы, - доли отказываешься. Тебе бы с мальчонком не помешало. - Леся, мы с сыном не бедствуем, ты делай своё дело. - Аха. Ну, вольному воля. Ну, шо, Анна батьковна, завтра на Бахамы? - подковырнула Нюру уроженка Луганска. - В деревню, Леся. На Алтай. Соберёмся с сынишкой и-и-и ту-туу... Через пять суток мы у моих родителей. - Давно родителей-то не видела? - Моему Андрюшке десять лет - вот столько и не видела. - Фьююю-ть! - Не свисти, денег не будет. - Аха. Это точно. Да-а. Десять лет назад появился в их деревне Забыловке залётный парень. Говорил, что студент, говорил, что глубинку изучает - учёный, блин. Полюбила парня школьница-выпускница Нюра, забеременела от него и уехала с ним в город N. Парень - что делает ему честь - женился на Нюре, но оказался не студентом, а вором. Медвежатником. То бишь сейфы вскрывал. Узнала об этом юная, на сносях, жена, ужаснулась, но любовь, как говорится, зла. Хотя, жили они не плохо, хорошо жили, богато. Пока парня такие же, как и он бандюганы не грохнули. Мало того, вдову с малолетним ребёнком вынудили отдать им всё нажитое. И вот пришлось Нюре сменить пентхаус на комнату в коммуналке, а за сыном, вместо дипломированного педагога приглядывала теперь соседка по коммуналке баба Вера. Нюра, рискуя рухнуть на пол, качнулась на стуле, зажмурилась и увидела свою деревню - Забыловку, родительский дом. Сороки, эй, вы, сороки! Почти ручные, они трещали, прыгая по низенькому забору, ловко топтались на перевёрнутых стеклянных банках, радовались солнышку и корму, которым отец кормил куриц в загоне. Хватит и им. А в избе-то как хорошо: уютно и пахнет вкусным. Мама в белом платочке, опоясанная неизменным - красный, в белый горох - фартуком, стоит у непокрытого стола и шинкует капусту - на пироги. Капуста под ножом скрипит. Мама что-то говорит. - Анюта, нас пришли храбить, - нет, это не мамин, это был голос Олеси. Нюра распахнула глаза, перед собой она увидела двух отморозков в чёрных балаклавах. Тот, который направлял на Нюру стволы обреза, пропищал: - Вставай, сучка! Ему хотелось солидности, но сразу не получилось, поэтому во втором дубле он добавил в голос хрипотцу и ярость, а в предложение больше слов. - Встать, сучка! Подними руки! - Затем он обратился к обеим продавщицам: - Только попробуйте нажать на «тревожную» кнопку (где она у вас там?) - завалю! Второй грабитель вёл себя так, как будто вовремя не сходил в туалет - он юлою крутился по углам помещения, размахивал ножом средних размеров, и без конца заглядывал в стёкла парадных дверей магазина. Нюра и Олеся с поднятыми руками, бочком к бочку, прижались друг к другу. Вооружённый обрезом, грабитель кинул на прилавок пустой продуктовый пакет и велел: - Складывайте в него деньги! - Хоспода храбители, - дрожащим голосом залепетала старшая по магазину Олеся. И хотя её трясло от страха, молоденькая уроженка Луганска выдала всё-таки логичный, я бы даже сказал, остроумный монолог: - Хоспода храбители, - смелее сказала она. - Ну кто ж приходит храбить махазин в конце рабочехо дня? Всю выручку уже забрал хозяин. Он все деньхи к себе в дом увёз. А там сейф и собаки. Поэтому мы, ну никак не можем выполнить ваше требование. И пояснила уже отдельно Нюре, повернувшей к ней удивлённое лицо: - Я один раз была у нехо в хате - по работе, потому знаю про сейф и собак. - Чё это было? - чуть не выронил из рук обрез первый отморозок. - По-моему запахло разводиловкой! Ты чё нам предлагаешь - до какого-то грёбанного дома хилять? И тут подлетел второй грабитель, да так близко стал размахивать своим ножичком от лиц бледных продавщиц и так страшно крикнул им в лица: «Деньги в пакет, дуры!». Что, к примеру, у Олеси, под форменной синей шапочкой её блондинистые волосы зашевелились от ужаса. - Так хде же их нам взять? - тем не менее выдавила Олеся из себя и тут же пожалела об этом, жалящее лезвие ножа коснулось её нежной щеки. - Вот, возьмите мои, личные! Других денег у нас нет! - вдруг выпалила Нюра и демонстративно швырнула на пакет все свои отпускные. Тут снаружи магазина крякнула сирена полицейской машины. С ножом сунул деньги в пакет, схватил его, с обрезом вроде бы решил выстрелить в женщин, но ему хватило ума передумать. Отморозки чуть не вынесли двери, выметаясь из магазина. Уроженка Луганска тут же бросилась к своим сумкам, там лежал телефон. - Звоню Ихорьку, - судорожно дыша, сказала она. - Ихорю Михайловичу звоню. Нюра мешком с мукой бухнулась на стул, она с ненавистью смотрела на свои трясущиеся кулачки. Что-то ей подсказывало, не вернуться к ней её денежки, не сбудется её непреодолимое желание повидать родителей. «А о чём же ты думала целых десять лет, живя в этом городе?» - мысленно спросила себя Нюра. После, вслух негромко посетовала: «А кнопки-то никакой у нас и нет. И отпускных моих нет». И разрыдалась. -Аннушка, ты шо? Ты даже не переживай, - Олеся приложила к уху мобильный. - Ихорёк не зверь, он тебе повторит твои отпускные. «Ихорёк» приехал раньше полиции. - Что с товаром? - был его первым вопрос. - С товаром всё в порядке, - задыхаясь, ответила Олеся. - А вот Анюте нашей пришлось отдать злодеям отпускные, иначе они нас бы убили. Ихорёк, их было двое: один с ружьём, другой с кинжалом. Я так испугалась, Ихорь Михайлович. А ещё - мне щёчку порезали, - и она припала к плечу благодетеля. - Ну, ну, - похлопал Олесю по попке сочувственно хозяин магазина и тут же отстранился от девушки. - Анна, ты в порядке? - В порядке, - отозвалась Нюра. - Только... я хотела съездить к родителям, а без отпускных... Наконец приехала полиция. После составлений протоколов и прочих процедур, Нюра, ломая руки, снова обратилась к своему работодателю: - Игорь Михайлович, так как мне быть? Я ведь без денег осталась. - Понимаешь, Анна, я не могу работать себе в убыток, - нехорошо начал потеющий толстяк. - Ты приходи как обычно, девятого, за получкой. За май... Можешь продукты брать в долг. А вообще, Анна, тебе не о чем беспокоится, полиция поймает грабителей и вернёт тебе деньги. Всё будет окей. - Конечно, всё будет окей, гражданка потерпевшая, - подыграл толстяку небритый литёха. - Поймаем грабителей, отберём у них ваши деньги, будет суд и всё будет окей. Это «окей» убило Нюру. Как она добралась домой?