ный бассейн. К дому был пристроен гараж. И вся эта красота, обшитая сайдингом, располагалось на двенадцати сотках. Людской охраны не было, но по периметру, ограниченному трехметровым забором из крашенной в зелёный цвет рабицы, патрулировали две злющие и верные хозяину немецкие овчарки. Как справится с собаками Нюра прекрасно знала из «Приключений Шурика». Она разломила палку колбасы, одну половину убрала обратно в рюкзак, а вторую побрызгала из пузырька снотворным. Затем эту половину разделила ещё на две части и кинула их собакам. Она опрометчиво израсходовала всё снотворное. Овчарки немного посомневались, а потом сожрали «Украинскую чесночную» и, слава Богу, заснули. Девушка ловко преодолела забор, подошла к дому. Здесь ей пригодился набор отмычек - наследство покойного мужа. И вот дверь в дом открыта, Нюра поднялась на второй этаж, зашла в спальню, включила свет и... обомлела... в кресле, рядом с роскошной, резной кроватью, сидела средних лет женщина в белом одеянии. Женщина открыто смотрела на Нюру голубыми, пронизанными вселенской добротой глазами, и девушка не могла сдержать этого взгляда, она опустила голову. - А вы... кто? Жена Игоря Михайловича? - собравшись с духом, спросила Нюра. - Его жена отдыхает за границей, - тихо, мягким голосом промолвила женщина. - И ты об этом прекрасно знаешь, Анна. Скажем так: я такая же незваная гостья, как и ты, с разницей - я пришла сюда не воровать, я пришла сюда отговорить тебя от воровства. - Я хотела и хочу всего лишь вернуть себе своё, - сказала Нюра. - Всё равно это будет воровством. Подумай, прежде чем совершать великий грех. Спина Нюры вспотела, её лоб покрылся испариной, мысли путались в её голове. - Зовут меня Ульяной, - представилась женщина, встала с кресла, подошла к Нюре и погладила её по щеке. - Тётенька... Ульяна , - слёзы начали душить Нюру, - я так давно не видела своих родителей. Да, я, только я виновата в этом... Ну а мой сын, их внук, в чём он виноват? У него должны быть дедушка с бабушкой! - Эх, Анна, заблудшая душа. Вот, - и женщина по имени Ульяна повесила на шею Нюре, прямо поверх капюшона и наглухо закрытого воротника спортивной куртки серебряную цепочку с маленькой иконкой. - Когда станет совсем плохо, прижми иконку к сердцу. А теперь, не очерняй свою душу, Анна, возвращайся к сыну. Нюра нехотя повернулась - Иди, иди с Богом... Объятая странными чувствами, подавленная, Нюра покидала дом своего работодателя. Ей было нехорошо, ой как ей было нехорошо. Тёплый ветерок немного освежил её. Неожиданно проснулись собаки. «Что ж вы за животные-то такие? - почувствовав опасность, встрепенулась Нюра. - Да от такого количества снотворного слоны спали бы не менее трёх суток кряду». Она не верила своим глазам, но две паленого окраса овчарки-клоны, набирая ход, неумолимо приближались к ней. Нюра что есть мочи рванула к забору, благо до него рукой было подать. Вот она достигла его, но достигла она его уж очень неловко - она крепко приложилась лбом к стойке. Нюра, потеряв сознание, стекла по рабице на землю, покрытую стриженой травой. Скаля жёлтые клыки, злобно рыча, к ней, не спеша, подошли две овчарки, ещё секунда и они растерзают бедную девушку... Но Нюра не слышала не их рычание, не клацанье их зубов, она провалилась в темноту и не испугалась этой темноты, потому что знала - сейчас произойдёт нечто хорошее. И точно: тяжёлая, беспросветная темнота вдруг стала звёздной и лёгкой, а затем на этом фоне появилось лицо той женщины, с которой она только что разговаривала. Глаза женщины по-прежнему светились вселенской добротой и всепрощающей, материнской любовью. И тут Нина поняла, что лицо женщины и лик на иконке - это одно и то же. - Мне кажется, мы с тобой не договорили, сказала женщина по имени Ульяна тем же бархатным голосом. - Запомни, дитя. Из любого неприятного положения есть выход. Нужно только молиться Богу - господину нашему. Ты хотя бы одну молитву-то знаешь? Ты же крещённая. И крестик носишь. - Конечно, ношу. Мой крестик - мамин подарок. А насчёт молитв... Помню что-то... А можно своими словами? - Можно. Ты иконку-то прижми к сердцу и молись. Как умеешь - молись. - Спасибо. - Молись... Лицо женщины улыбнулось и исчезло. А Нюру вдруг прорвало: - Господи! - выкрикнула она. А далее, она выговорила всё, что у неё накипело, наросло за долгие годы. Она ругала себя, свою жизнь, свою судьбу, она жалела себя, своих родителей, своего непутёвого мужа. Она молила Бога за своего сыночка - чтобы был здоров, чтобы рос умным и праведным. Она просила у господа Бога прощение, она каялась, каялась, каялась... Нюра очнулась. Она лежала вдоль забора на тёплой траве. Над ней нависло звёздное небо, а ещё над ней склонились две угольные морды овчарок. Собаки лизали ей лицо, они слизывали слёзы и жалобно скулили. Нюра еле разжала правый кулачок, сжимающий на груди иконку. - Фу! - морщась, прикрикнула она на собак. Овчарки отступили, заискивающи взвизгивая. Нюра встала на ноги, голова гудела, на лбу назревала огромная шишенция. Поправив рюкзачок, не сразу, но она перемахнула через забор. - Умные собачки, - похвалила немецких овчарок Нюра. Дома её встретили: соседка по коммуналке, баба Вера и Андрейка. Баба Вера, увидев раненную соседку, тут же пошла, причитая, за льдом, А сын принялся мучить её вопросами, что они будут делать в наступившие у него каникулы. Ещё он спрашивал: поедут ли они к дедушке с бабушкой. Нюра не знала, что на это ответить. Она презентовала оставшуюся колбасу бабе Вере, затем втроём они поужинали, а затем молодая мама с сыном отправились на боковую. Уложив сына, Нюра до утра вглядывалась в иконку и всё думала, думала, думала. Наконец сон одолел её...