ясь в однушку бывшего друга. То, что он увидел, начиная с грязной прихожей, было ужасно: вешалка на одном гвозде, перевёрнутые стулья, в комнате - полуразобраная «стенка», где сервант был без стекла и посуды, а секретер без книг, стол, заваленный пустыми бутылками и протухшей снедью, на полу скомканный палас, на нём сидел Миртов. Его сгорбленный силуэт на фоне окна без штор, в которое светило тусклое сентябрьское солнце, был жалок, Миртов здорово сдал. Чтобы получше разглядеть опухшее, небритое, измождённое лицо, бессмысленные глаза, чтобы получше почувствовать смрад немытого много дней тела, которое неимоверно страдало как душевно, так и физически, Савельев вплотную приблизился к Миртову и даже глубоко втянул ноздрями то, что шло от того, втянул смрад и боль бывшего друга, казалось сейчас он втянет самого Миртова. Наконец Савельев криво улыбнулся: - Ну, привет, Миртов. - И тебе не хворать, друг Савельев... Я рад тебе, Савельев, купи, а? - Миртов кивнул на палас. - За бутылку отдам. Почти новый, натуральный, не облеванный. - Зачем он мне, - только сейчас Савельев заметил, что Миртов держится за сердце и его лихорадит. - Вот, значит, ушла Рита, - Миртов отвернул лицо. - Вижу. - Поругались мы, накричал я на неё, дурак. Впервые накричал. - Миртов сильнее сдавил грудь. - Плохо мне, друг. - Друг, говоришь, - Савельев выудил из пакета бутылку «Столичной». Бутылочка сверкнула стеклом, внутри неё загулял винт, бутылочка так и просилась в рот. Вот оно - началось. Савельев впился глазами в Миртова, он наслаждался его реакцией. А у Миртова рука, только что щупавшая затихающее сердце, уже нащупывала где-то под батареей мутный стакан: - Нали-ли... Савельев рванул зубами пробку и резко отпрянул, пахнуло спиртом: - А моё имя ты помнишь, Ваня? - Ко... конечно, помню, Семён. - А моё отчество помнишь? - Ми... Михайлович. - А как ты у меня Ритку из-под носа увёл, помнишь?! - тут зрачки Савельева сузились, тело напряглось, и бутылку он точно для удара занёс, из неё на пол полилась водка. Миртов вытянул трясущуюся руку со стаканом: - Что-ты, что-ты? Она же сама ко мне, со мной... Сейчас всё выбежит! С ехидным оскалом Савельев расслабил тело, вернув бутылке стоячее положение. - Не налью, проси прощение. - Я же уже просил... - Плохо просил! - вдруг взвизгнул Савельев, а затем медленно повернул бутылку горлышком вниз, градусов на... сорок. Водка стала литься на паркет пола, разлетаясь на мелкие брызги. - Савельев, зачем? - Миртов весь превратился в удивление. - Зачем, Савельев?! - Проси, паскуда! Уже половина осталась. - Ну, зачем тебе это?! - Меньше половины. - Ну, прости, прости, Савельев! - не то, что закричал, завопил Миртов, вложив в свой вопль все свои последние силы. Савельев изобразил виноватую мину: - Не успел, - он поставил перед Миртовым пустую бутылку. - Не успел, Миртов. - Уходи, - просипел Миртов и снова схватился за грудь. - Гонишь? - Савельев вытащил из пакета вторую «Столичной». - Жаль, - он заговорил голосом полностью отомщённого. - А я хотел мировую с тобой выпить. Что ж, тогда я пошёл. - Постой. Ты это, прости меня за Ритку, но она же ушла от меня, значит мы квиты. - И тут Миртова снова заколотило: - Всё, хана мне, нали-ли... Сав... - Ладненько, - Савельев взял из бесконтрольной руки Миртова стакан, налил грамм сто, брезгливо посмотрел на свет. - Только я первый. Ты не против? Пять секунд ещё выдержишь? - Да-да-давай первый. Савельев опрокинул в рот водку, занюхал рукавом дорогого костюма: - Хорошо... Ну, а ты, Миртов, всё же не заслуживаешь моего снисхождения. - И Савельев перевернул вторую бутылку. - Что ж ты делаешь со мной, гад? - Миртов даже привстал. Савельев резко вернул бутылке изначальное положение: - Ой, осталось, - он снова оскалился своей фирменной улыбкой. - Как раз на опохмелку осталось, - он вылил остатки водки в стакан. - Держи и благодари меня за то, что я с тобой такой добрый, - он протянул стакан с водкой Миртову. Миртов схватился за стакан, плавно опустился на палас. Лицо Савельева расплылось в блаженной улыбке, ах, как ему было хорошо: - Миртов, скотина, как мне приятно на тебе отыгрываться. - Пей, пей, - подзадоривал он бывшего друга. Миртов уже коснулся потрескавшей губой тёплый край стакана, уже стал запрокидывать голову. - Пей! И вдруг Миртов поставил стакан на пол, не выпив ни глотка: - Не буду. Возникла пауза. Савельев видел, что Миртов сомневается. - Точно не будешь?! Не успел Миртов опомниться, как стакан покатился по полу. Савельев расхохотался, когда увидел выкинутые вслед стакану слабые руки Миртова, его натянутую до предела шею и выпученные, словно у рыбки-телескопа глаза. - Ваше желание для меня закон! - проорал сквозь свой злорадный смех Савельев. Миртов уронил голову на грудь. Савельев склонился, заглянул тому в лицо. Миртов был жив, он плакал. - У меня ведь ещё есть, - прошипел Савельев. - Даааа! Упал ты, Миртов, здорово упал. И как ты в начальники вылез, прыщ?! - Меня попросили, - не поднимая головы ответил Миртов. - Теперь ты улицы пойдёшь подметать, понял?! - Улицы тоже люди подметают. Уходи. Ради бога, уходи. - А как же выпить, опохмелиться как же, Миртов? - Савельев достал из пакета третью «Столичной». - Взгляни, дружище! Что туточки у нас?! - Уходи, - Миртов поднял голову, выражение его лица было спокойным, страшно спокойным... ... - Слышала я тут многое, - раздался женский голос в квартире. От неожиданности Савельев выронил из рук бутылку, та не разбилась, а покатилась по полу и прикатилась прямо под ноги человеку, сказавшему эти слова - на пороге комнаты стояла Рита: высокая, белокурая, прекрасная Рита. - Вот твоя «Столичная». Ты не понял то, что тебе сказал хозяин дома? Савельев с минуту заворожено глазел то на Риту, то на протянутую ему бутылку, опомнившись, выхватил её и опустил в пакет. - Рита? - Миртов поднялся, его закачало будто он уже опохмелился и вновь «готовый». - Да - это я, - тихо сказала Рита. - Уходи. Савельев. Скрежет зубов, хлопок дверью. - Риточка, - прошептал Миртов и встал на колени. - А небритый-то какой, - она прижала голову Миртова к своему кругленькому животу. - Я здесь... я - дома...