— Эй! Ты!.. — неожиданно окликнул его крупный, темнолицый вооруженный всадник, выскочивший вдруг из оврага возле Шидерты. — Ты, кажется, племянник Шагата, тот самый смуглый певец, а?
Нурум растерялся, увидев перед собой человека, о дерзких проделках которого говорила вся степь.
— Ассалаумагалейкум, Маке! — поздоровался Нурум, направляя к путнику коня и почтительно протягивая обе руки. — Вы тот самый Маке? Ой-пырмай…
— Едешь вступать в ханскую дружину? — спросил грозный путник, пожимая руку Нурума.
Не отрывая от всадника глаз, не зная, что ему ответить, Нурум молча застыл на коне.
— Тот самый, тот самый Маке… который взбудоражил всю волость… — пробормотал он.
— А ты не болтай. Говори: куда направился?
— В город, Маке. Я тоже немного потревожил аул…
— В городе тебя не ждут ни той, ни развлечения. Брось эту затею, лучше поедем со мной. Я не ошибся, ты ведь тот самый долговязый Нурум, певец Нурум, да?!
— Ой-бай, Маке-ау, объясни толком, куда зовешь меня? Куда тебя самого нелегкая несет?
— Там, где Мамбет, разве бывает спокойно? То же самое, что и в прошлом году. Но если тогда за мной погнался волостной, то теперь сам хан и вся свита на меня взъелись. Это долгий разговор, после узнаешь. Ну, а сейчас как, поедешь со мной?
— Куда?
— К старику Губайдулле.
— Я не знаком с ним. Может быть, скажешь все-таки, что случилось? Куда спешишь, куда меня зовешь?
Путник лишь махнул рукой, видать, действительно торопился.
— Недосуг болтать мне, дорогой. Завтра… нет, сегодня ночью увидимся. Ты, наверное, у Фазыла остановишься? Чего глаза вытаращил? Да, да, у Шагатова Фазыла. своего нагаши. Он ведь в городе живет, у него останавливайся. Я тоже туда заеду… Дом Фазыла недалеко от бойни.
Путник ударил коня и пустился рысью. Конь под ним был могуч, как и всадник; далеко закидывая передние ноги, вытянув гривастую шею, он несся легко, свободно, не чувствуя тяжести рослого, крепко сбитого Мамбета: хребет был чуть выгнут, мышцы на крупе ходили волнами. Нурум проводил его восхищенным взглядом. Все было загадочным: и неожиданная встреча с всадником, вывернувшимся из-за оврага, к торопливые его слова, за которыми чувствовалась тревога. Раньше Мамбет поражал всех своими выходками; сейчас же его непреклонный, решительный вид казался Нуруму особенно таинственным. Точно какой-то волшебник из сказки, появился и мигом исчез.
— Астафыралла! Ну и мчится! Не Мамбет — буря! Огонь! — воскликнул вслед ему Нурум.
Но Мамбет уже не слышал. Не успел Нурум опомниться, как всадник был далеко на увале.
Помедлив, покачав головой, Нурум шагом пустил коня по дороге в город. «Да благославит его всевышний! Хорошо, что встретил, он напомнил мне о Фазыле. А я и не знал, что нагаши в городе живет. Вот повезло, непременно у него остановлюсь», — подумал он облегченно.
Когда Нурум обернулся, Мамбет, рожденный для быстрой скачки, сын степей, нырнул в это время в редкий кустарник. Всадник показывался то здесь, то там. Нурум устал оглядываться, заболела шея. Мамбет долго не выходил из головы — один за другим вспоминались Нуруму события из бурной, полной приключений жизни Мамбета.
«Ну и Маке! Ну и Мамбет!»— расхохотался он вдруг, вспомнив один из случаев.
…О чем только не вспоминает человек, когда один в пути, да еще после долгих скитаний?! — рассказывал однажды Мамбет. — Когда я вернулся в родную степь, все прошлое так и стало перед моими глазами, как живое. Еду себе один, песни пою, чтобы путь сократить. Порой от хорошего настроения кричу, но иногда скучно становится, хочется с кем-то поговорить. Ехал, ехал и вспомнил: кажется, где-то здесь останавливался аул Курлена в осеннюю стрижку овец. Заеду переночевать. И еще вспомнил, как однажды Курлен оскорбил меня, унизил словами. Я тогда молод был, не слишком остер на язык, да и силенки не хватало, тонкий был, хрупкий. Все лето пас тогда скот богача Сорокина, а к осени возвращался домой. И вот как-то пр пути зашел я к Курлену. Стоял он возле своего дома.
— Ассалаумагалейкум, ата! — говорю. Он быстро обернулся, выпучил на меня глаза.
— С собакой иди здоровайся, наглец! — говорит.
«Что я ему сделал?»— растерянно подумал я. Почесываю затылок и топчусь на месте, не знаю, что дальше делать… Смотрю: оказывается, бай только-только справил нужду, завязывает шнурок подштанников.