Когда дожарившийся до полной невозможности на солнце Андреа ввалился обратно в поезд — в ту часть, крыша которой была засыпана песком и не так нагрелась, то его ждало интересное зрелище — Голди и Ану-инэн коротали время в форме одежды «тропическая парадная», то есть трусики и прически. Скорее для порядка, чем сильно смутившись, Голди при его появлении накинула на грудь полотенце, а Ану отвернулась.
Будь Андреа посвежее, он конечно сказал бы что-нибудь насчет «красивых женщин», созерцание которых его «ничуть не смущает», а наоборот, «доставляет удовольствие». Но после длительного солнцепека он ощущал себя каким-то полусонным, полумертвым, и поэтому, не обращая внимания на прелести девушек, рухнул в кресло, и в наслаждении закрыл глаза.
— Ну, так что? — вернул его к жизни голос Ану. — Мы как, действительно уменьшились?
— Не знаю. Но если и да, не одни мы. Некоторым повезло еще меньше! — и он рассказал о виденном песчаном лосе, лосе величиной с крысу.
— Только, — заключил он, — похоже на то, что это не уменьшенное нормальное животное, а какой-то особый вид, приспособившийся к жизни в песке. У него и пропорции другие.
Андреа представил себе, как выехав на охоту, встречает в лесу лося, покрытого чешуей…
— Словом, если его увеличить до нормальных размеров, то зверушка получится из серии «я столько не выпью».
— Да уж. И лягуха эта тоже, — подтвердила Голди. — Когда она там вдали прыгала, мне показалось что у нее от морды вниз клыки торчат. Я уж не стала тогда говорить, думала — с жары примерещилось.
— То есть, — продолжил Андреа, — про то, что мы уменьшились, можно больше не беспокоится. К счастью. Мне что-то не хочется всю жизнь одолевать полмили до порога и сражаться по дороге с мухами. И все для того, чтобы под конец меня кто-нибудь случайно раздавил каблуком. Теперь…
— Внимание! Всем тихо! Новый гениальный план! — встряла Ану-инэн, и тут Андреа наконец обиделся на нее всерьез. Оборвав себя на полуслове, он повернулся к ней спиной, чуть-чуть подумал, потом накинул на плечи свой рюкзак, и полез наружу.
— Эй, Асв, ты куда? — крикнула вслед Голди, но он оборачиваться не стал. Они там очень умные, всегда знают, почему все, что он, Андреа, делает, плохо — ну пусть сами занимаются своими делами. У Ану безотказный «Бирюк», рядом могучий У-у, в сумках осталась куча жратвы, накраситься тоже есть чем — вот пусть и развлекаются как хотят!
Теперь он не стал лезть в горку, а обошел дюну по большой окружности, и вылез на старый асфальт. Идти сразу стало легче, навстречу начал задувать неожиданно прохладный ветерок, и настроение Андреа улучшилось.
«Хорошо-то как! Никто не высмеивает каждое слово, никто не смотрит кукольными глазами, ожидая подвига одной левой, никто не хрипит рваным диффузором! Вот, к чему я предназначен — отвечать за свои, и больше ничьи поступки, решать свою, и ничью другую судьбу, побеждать своих, исключительно своих врагов. Интересно, а как они там, оставшиеся, что делать будут? Вообще-то, если сейчас идет сюжет, то меня либо сейчас какие-нибудь враги должны в плен захватить, а Ану в последний момент выручит, либо Голди должна догнать — вся такая летящая, с развевающимися на ветру волосами. Догнать и броситься мне на грудь, а потом мы… Хотя ведь песок вокруг, неудобно будет!»
Андреа вдруг поймал себя на том, что эта картина ему очень даже приятна, и что он чуть ли не мечтает, чтобы сейчас шел именно сюжет, и именно такой.
— Нефига! — прикрикнул он на себя вслух. — Герой должен быть один!
«Однако,» — тут же отметил Андреа себе, — «на всякий случай надо быть настороже. Догоняющая влюбленная девушка — это еще куда ни шло, а вот в плен к кому-то попадать не хочется. Тем более, что раз со зверьем здешним произошли такие метаморфозы, то почему бы не превратится в каких-нибудь страшилищ и людям?»
В соответствии с этой мыслью он остановился, и очень внимательно осмотрелся. Пока что вокруг расстилались все те же барханы, вблизи низкие, но с удалением от дороги все растущие и растущие в высоту. Ничего похожего на засаду не наблюдалось, и подозрительных звуков тоже слышно не было. Андреа гордо вскинул голову, и решительно зашагал вперед.
Часа через два он шел уже не столь бодро. Пески постепенно сменились выщербленными скалами, дорога петляла между ними, и теперь приходилось смотреть в оба, тем более что один раз из-за этих скал раздалось громовое «Ква-ква-брэ-ке-ке-кекс!». Андреа тогда метнулся в сторону, прижался к камню, и минут десять стоял, выжидая. Но звук не повторился, а стоять надоело, и он снова двинулся вперед. Никаких признаков того, что в этих краях живут люди не было — кроме самой дороги конечно, но она могла быть построена и сто, и тысячу лет назад.
Солнце клонилось к закату, тени скал становились все длиннее и длиннее, Андреа начал было подумывать о привале, и остановился, а остановившись услышал сзади далекий шум мотора. Не раздумывая, он юркнул за глыбу, исчерченную полосками эрозии, и стал напряженно ждать.
Звук неторопливо приближался, и наконец машина показалась из-за поворота. Присмотревшись, Андреа распрямился, и встал, облокотившись на камень в небрежной позе путешественника, лениво созерцающего окрестности.
По поводу небольшого, здорово исцарапанного и помятого джипа с несоразмерно здоровенными колесами и круглыми фарами особых эмоций Андреа не испытал. Зато гораздо более глубокие чувства вызвали те кто в нем сидел: могучий У-у, коренастая Ану-инэн, а сзади стояла, держась за подголовники сидений Голди, и ее волосы развевались по ветру именно так, как они были должны развеваться у нее, догоняющей гордо бредущего героя. За рулем сидел один из двух машинистов, а второй лениво развалился на задней скамейке.
Поравнявшись с Андреа, джип затормозил, и Голди весело сообщила, перекрикивая стук двигателя:
— Смотри, какую классную вещь нарыли! Это все мохнатый, он ее под песком почуял! Залезай давай!
Андреа, продолжая стоять все в той же ленивой позе, небрежно бросил:
— Да не, спасибо. Вы езжайте, а я так.
— Ты серьезно? — удивленно спросил У-у.
«Да нет, конечно, это я выпендриваюсь сдуру,» — мрачно подумал Андреа, и ответил:
— Серьезно. Давайте, езжайте, всего хорошего!
— Хей, Джек! — подал гнусавый и противный голос экс-машинист с заднего сиденья. — Этот парень думает, что мы его будем упрашивать.
— О'кей, Боб! — согласился водитель, говоря не менее противно. — Для двух девочек вполне хватит двух парней, а эта задница может продолжать тащить себя сама куда захочет.
С этими словами Джек нажал на газ, и джип рванул вперед так, что Голди чуть-чуть не упала. Прежде, чем машина скрылась из виду, он успел разглядеть, как все трое его бывших спутников оглянулись, причем во взгляде Ану-инэн ему почудилось вовсе не торжество, а скорее обеспокоенность, если не страх.
— Ну вот, — сказал Андреа сам себе, не стесняясь говорить вслух, все ведь равно никого рядом нету. — Все как по нотам — меня догнали, извинились, приласкались, подружились, и мы продолжили свой долгий путь вместе, став еще ближе друг другу после этой глупой размолвки. Тьфу.
Он вскинул рюкзак на плечи, и пошел дальше вперед по дороге.
Солнцу явно не хотелось уходить с небосклона. Оно долго и нудно висело над горизонтом почти что в одной точке, словно приклеенное — по крайней мере именно так показалось порядком вымотавшемуся Андреа. Зато, когда истощив запас своих сил, оно перестало сопротивляться, и словно провалилось куда-то вниз, в течении каких-то десяти минут на пустыню опустилась самая настоящая ночь, подсвеченная месяцем, обгрызенным на манер куска сыра, попавшегося сытой крыске — съесть не съела, но покусала порядочно.
Ветерок утих, и это было очень хорошо, потому что с уходом солнца воздух заметно посвежел, а скалы, которые по идее должны были быть нагреты за день, оказались не такими уж и горячими, или слишком быстро остыли.
Андреа все оставшееся до ночи время честно шел вперед, но к наступлению темноты ни до какого, особо отличающегося от всего виденного, места не дошел — те же скалы, та же брошенная дорога, и то же безлюдье кругом. Один раз, правда, на обочине попалась смятая сигаретная пачка, но она была наверняка выброшена кем-то из джипа.