Андреа представил себе эту картину во всех физиологических подробностях, и на секунду почувствовал себя дурно. Чтобы поддержать свой боевой дух, он воскликнул:
— А где был в это время ты, о Брат-Лицо-Как… э… — Вобщем, где ты был?!
— Ты не смеешь называть меня братом, Сын-Публичной-Женщины-Отдавшейся-Грязному-Ослу-В-Извращенной-Форме-При-Большом-Скоплении-Народа-Прямо-На-Базарной-Площади! И твоя кровь сейчас смоет мое оскорбление!
Андреа вздохнул, обнажил столовый прибор, и пошел навстречу сопернику. Тот, громко щелкнув кнутом соскочил с собаки, оскалил зубы, и сделал ненавидящее лицо.
«Классно играет парень!» — восхитился про себя Андреа. — «Хоть один энтузиаст нашелся…»
Тем временем Шоколадка махнул кнутом еще раз, его конец громко хлопнул перед самым носом соперника, и тот час же метнулся назад к хозяину, словно дрессированная и очень проворная змея.
Андреа усмехнулся. Сейчас он чувствовал себя вполне в своей тарелке: шел боевой эпизод Истории, противник был силен, но победить может только он сам, крутой герой, а Шоколадка своим сопротивлением лишь доставит ему вящее удовольствие. Не, это единый сценарий определенно начал нравиться Андреа!
Он махнул в воздухе ножом, и сделал выпад. В этот момент кнут ударил снова, и на этот раз звуковым эффектом не ограничилось. Древний клинок улетел в сторону, на руке Андреа мгновенно вспухла красная полоса, в глазах потемнело от боли, а сквозь сжавшиеся зубы прорвалось злое шипение. Но сильнее боли было удивление Андреа. Он даже на секунду остановился, и тут же получил новый удар, который отбросил его чуть ли не на метр назад.
— Эй, ты, что с тобой?! — заорал Андреа, уворачиваясь от очередного удара.
— Да погоди ты! — крикнул он во второй раз, когда кнут снова вспорол песок рядом с его ногой, выбив длинный серый фонтанчик. Андреа сознавал, что выглядит чуть ли не смешно, но продолжал уворачиваться, постепенно отодвигаясь к дальнему краю лощинки, туда же, куда недавно сбежали мутанты.
«Но не могу же я так бежать все время? А ну, вперед, ятить-колотить!» — прикрикнул на себя он, и кинулся вперед, угодив под удар, но сумевши схватить кнут, и рвануть его на себя. Шоколадка такого не ожидал, он повалился на Андреа сверху, и они покатились по песку. Вошедший в раж схватки Андреа уже безо всяких размышлений, где обряд, а где сценарий, всерьёз подбирался к горлу Шоколадки, отбивая его попытки добраться до своего, время от времени получая удары коленями в живот, и пытаясь ответить на них тем же.
С кнутом Шоколадка мог творить чудеса ловкости и меткости, но вот в рукопашной схватке оказался слабее. В конце концов Андреа сумел его заломать, и прижал к земле, готовясь придушить окончательно. Но в тот короткий момент, когда они оба застыли перед решающим усилием, он вспомнил, что на самом деле это все глупый обряд чего-то… Поэтому он не стал сжимать руки, а лишь спросил, задыхаясь:
— Ты… Ты же должен был мне поддаться! Или я опять ничего не понял?
— Должен… — так же задыхаясь, ответил Шоколадка. — И обычно поддавался. Когда другие были.
— А я тебе чем… тьфу! — Андреа выплюнул чуть ли не пригоршню песка, набившегося в рот за время борьбы. — Чем я тебе не приглянулся?
— Ты Ла-Вай-Ли выбрал. А ее действительно люблю. Безо всяких обрядов.
— А она?
— А что она… Она из заготовленных, их на это и брали…
— М-да. Слушай, я сейчас руки уберу, только ты свои шутки с кнутом брось, лады?
Андреа выпустил горло Шоколадки, и поднялся. Его рубашка украсилась еще двумя непредусмотренными фасоном разрезами, и пришлось с завистью отметить, что меховое облачение противника пострадало меньше. Впрочем Шоколадка о таких вещах сейчас явно не думал, и Андреа решил воспользоваться моментом, и продолжить разговор.
— Так что с этими заготовленными?
— А ты не знаешь?
— Да откуда!
— Специально по всей системе девушек собирают, которые знаешь, готовились на роль спутниц-возлюбленных. Когда герой в горы идет, по дороге он обязательно такую встречает, и дальше они вместе идут. А теперь, поскольку всех подгоняют под единый сценарий, то нужны не спутницы, а домашние жены. Ну вот, этих девушек увозят подальше от своих мест, чтоб меньше связей было, а потом, когда очередной человек в горы идет, ему Обряд-Перевода-В-Единый-Сценарий устраивают, чтобы на его собственный немного походило, и через него подключают к единому. Понимаешь?
— Пока что да.
— А тогда еще пойми, что я ведь тоже в горы шел. Знаешь… — голос Шоколадки стал проникновенным и каким-то мечтательным. — У нас, в лесном племени так было хорошо! И какого пингвина я поперся в эти горы! Понадобилось, идиоту такому, разузнать, правда ли там прежние люди живут, которые до Факта были… Дошел сюда, а тут не успел оглянуться, как обряд, жена, и новая жизнь. И даже вернуться в леса нельзя, а я их так люблю! А потом новую партию заготовленных привезли, и среди них та, которую я во сне видел, наяву искал, Девушка-Чье-Лицо-Подобно-Дофактической-Луне-И-Которая-Зовет-Себя-Ла-Вай-Ли. Я её сразу узнал, она должна была моей спутницей быть. А она меня во снах не видела, и не узнала… Такая вот история, чужеземец. А теперь ее отдадут тебе, которой на нее показал, чтобы отвязаться. Я могу сейчас тебя победить, а потом убьют меня, и её отдадут кому-то еще.
— Ага. Победил один такой, — беззлобно откликнулся Андреа, отряхиваясь, и поинтересовался:
— А чего ты не можешь ее забрать и слинять подальше?
— Пойдем, — коротко произнес Шоколадка, и повел Андреа дальше в обход скалы.
Идти пришлось недолго, минут пятнадцать, и на их протяжении оба молчали. Узкая тропинка перескочила через груду каменных обломков, и открыла взгляду новую лощинку.
— Теперь смотри!
Андреа послушно посмотрел, и в первый момент ему показалось, что в лощинке полно народу, а во второй он подумал, что здесь организована свалка некондиции из музея восковых фигур.
— Это те, кто не хотел, или не смог попасть в единый сценарий. Их гасят, а потом оттаскивают сюда. Чтобы в селении глаз не мозолили, но чтобы при случае было что показать таким как ты. Или как я.
Шоколадка замолчал, и Андреа по-новому посмотрел на фигуры людей, застывших в разных позах. Кого-то позаботились установить так, как он должен был стоять или сидеть, кого-то попросту кинули как кинется, косо или навзничь. Этих фигур было немало, среди них были и мужчины, и женщины и даже два мальчишки с навеки застывшем на лицах выражением озорства — эти-то явно до последней секунды не знали, что их ждет. На лицах же многих из взрослых были написаны страх и обреченность. Андреа передернуло, и он поспешно подался назад.
— Пойдем обратно, а? — попросил он.
Брат-С-Лицом-Как кивнул, и полез обратно через камни. Через пару минут Андреа сказал ему в спину:
— Получается, значит, что я приплыл. Либо в единый, либо сюда. Классно. И кто же это все организовал?
— Здесь — Слокум, в других местах — не знаю. Да и чего тебе с этого? Это целиком моя беда.
Андреа ничего не нашелся ответить, и до места битвы с кровожадными мутантами они вновь молча. Там, около столба уже топтался Бревнеславович, утрамбовывая ногами изрытый песок вокруг него, а Ла-Вай-Ли, сидела, поджав ноги, и спокойно глядела куда-то вверх: солнце уже давно скрылось за кромкой одной из стен каньона, небо было все еще светлое, но маленькие клочки облаков на нем уже начали окрашиваться в разные оттенки красного и оранжевого, образуя красивые картины. Услышав шаги, она прервала созерцание неба, и наиграно воскликнула:
— Соратники в бою и соперники в любви! Удалось ли вам понять и простить друг друга? Простишь ли ты меня, о Брат-Лицо-Цвета-Таинственного-Сладкого-Камня-Забытых-Времен, за что я могу быть только с ним, с чужестранцем, который…
Пока Ла-Вай-Ли произносила свой монолог, Шоколадка нагнулся, поднял столовый нож, попробовал пальцем лезвие. Потом обернулся к ней, поднял руку, прерывая ее слова, и сказал размеренно и спокойно:
— Я уже давно все понял. Это ты прости, — и с этими словами с силой полоснул себя лезвием по горлу. Фонтан ярко-алой крови хлынул вперед, Шоколадка захрипел, и упав боком на песок задергался, загребая ногами, и хватая воздух пальцами. Андреа окаменел, глядя, как жизнь покидает человека, который только что говорил с ним, который что-то чувствовал, о чем-то страдал… Это совсем не было похоже на то, как приходилось видеть смерть в Историях!