— Только это не против канвы будет? Он как персонаж, не мастерский?
«Ещё один вариант терминологии! Значит, мы всё же не в моём мире? Но система наверняка та же!» — отметил себе Андреа.
— Нет. Точно нет, — уверенно ответил на вопрос У-у, и зелёный эльф принялся распоряжаться.
— Значит так: водички мне надо почище, с самого протока, за ней пусть кто из баб сходит. А ты, паря, сорви веточку с молодой хвоей… Ага, вот эту. Теперь надо перевернуть бедолагу вашего… Ох ты! Ну и дыра, хуже чем у старой шлюхи между ногами! Ладно, и не таких подымали.
Он ливанул воды из ведра, приложил сверху раны веточку, потом с неожиданной силой стянул края кожи, и что-то забормотал. Остатки воды загустели, пошли красной пеной, но эльф нагнулся и слизнул эту пену неожиданно длинным и широким языком. Голди явственно подавила позыв тошноты и отвернулось.
Тело Космонавта судорожно дёрнулось, потом отдельная судорога прошла по ногам. Эльф пробормотал:
— Ничего, ничего, пошла работа… — руки с раны он уже убрал, но кожа не расходилась, на глазах зарубцовывая шов. Веточка с хвоей была всё еще в руках эльфа, и он с силой, словно пытаясь убить комара, хлестнул Космонавта сначала по лицу, а потом по рубцу. Космонавт дёрнулся в третий раз, его грудная клетка приподнялась, опустилась, вновь приподнялась…
— Блин, да он дышит! — восхитилась Ану-инэн.
— Что ж я вам, волшебник что ли? Раз живой, значит и дышать должен, иначе не умею. Аль не нравится? — сварливо откликнулся эльф.
— Всё хорошо, — ответил всё так же уважительно, а теперь ещё и с оттенком чистосердечного восхищения У-у.
— Ну ладушки. Теперь так: значит вам тут всё равно сидеть долго, потому что человечек-то хоть и ожил, но смотреть-говорить сможет часиков так через шесть, а ножками двигать вообще не ранее, чем к утру начнёт. Тебя, художник, как звать-то?
У-у представился, и зелёный изложил свои предложения по дальнейшему:
— Словом, У-у я приглашаю к себе прогуляться, портретиков порисовать значит, а остальные здесь его ждите, к утру будет. Я распоряжусь, и тут на бережку вас не тронет никто. Идёт?
— Великомудроискусный хозяин леса не мог предложить чего-либо неприемлемого для своих гостей. Разреши же мне дать напутствие моему другу, которому оказана такая честь. как посещение дома, иным смертным недоступного?
Эльф кивнул, и Андреа, отведя У-у в сторону зашептал:
— Умоляю, не напортачь там! Пусть хоть на голову садятся, делай вид что всем доволен, а не то эта сволочь нас всех тут изведёт!
— Не понимаю, ты это о чём? Вполне милый человечек, — так же шёпотом отозвался У-у. — Только вот, возьми-ка себе, на всякий случай.
Он протянул Андреа блокнотик с нарисованным калькулятором, выхваченный им в решающую минуту у Космонавта.
Острые уши зелёного эльфа подозрительно повернулись в их сторону, но Андреа уже хлопнул мохнатого по плечу (для этого пришлось тянуться на цыпочки), и выдал ещё одну мудрёно скроенную и длинную фразу, означавшую всего лишь «до свиданьица обоим».
Странная пара — монументальный У-у и способный пройти у него между ногами эльф — скрылись из виду. Андреа некоторое время соображал, чем стоит заняться теперь, и Ану-инэн сказала:
— Я вот думаю, Асв, может быть костёр какой сделаем… С едой правда не густо, но пока светло, я в лес сбегаю, может найду чего? Или ты сходи, пожалуйста, ты же вроде в этом мире ориентируешься. Наверное так лучше получиться, чем если я пойду?
Андреа слушал её, смотрел на неё и всё никак не мог придти в себя от изумления: с ним разговаривала Ану-инэн тихая, Ану-инэн вежливая, Ану-инэн даже робкая какая-то. Да что ж такого с ней произошло?
Но что бы с Ану-инэн не случилось, эффект этого оказался не слишком длительным. Когда стемнело настолько, что стало возможно заблудится без всякой посторонней помощи, и Андреа вернулся к костру с десятком грибов и старым, толстым ежом в подоле рубахи, встретила его уже Ану-инэн вполне оклемавшаяся. За время его отсутствия она ободрала дерматин с бокового сидения, и раскроив его «древним клинком» сотворила что-то вроде большого лифчика, или короткой блузки на бретельках, завязанных бантиком. Смотрелось это произведение искусства неплохо, хотя и придавало виду девушки некоторый авангардизм.
— Уж трофей, так трофей! — оценила она ежа. — Его что, монтировкой вскрывать, а? И вообще у ежей мясо вонючее.
— Да ладно тебе. Я его потому и убивать сразу не стал. Хотя… У тебя что, есть выбор?
— А то! Жестяной-то не из последних дураков чай! Гляди!
Ану-инэн сделала широкий жест: на песке в отсветах костра лежало несколько больших рыбин, таких больших, аж не верилось, что они выловлены в этой мелководной речушке.
— Провода от генератора в воду, и всех делов. Башка наша ток смодулировала, частотами поигралась, и вот, пожалуйста — ужин.
Андреа вздохнул, досадливо глянул на исколотые в процессе поимки трофея руки, и без почтения швырнул ощетинившийся иголками клубок на землю. Отпущенный ёж некоторое время пролежал неподвижно, потом развернулся, встал на задние лапки, погрозил Андреа кулачком, и усеменил в лес.
Не очень успешно попытавшийся отмыться-отстираться в речке Андреа сидел почти нагишом у костра. Ла-Вай-Ли спала рядом, по выражению Голди «как топором убитая», а Космонавт ещё не приходил в себя, хотя дышал ровно и спокойно. Рыба пеклась себе в золе, а Ану-инэн и Голди, изредка перебиваемые роботом, рассказывали о своих злоключениях в Ржавом Городе.
— Сначала нас за своих приняли, — повествовала Голди. — Потому как в куртках кожаных, да на машине. В той системе, там вообще два типа населения — либо какие-то малахольные в звериных шкурах, которых ловят по округе, либо сами ржавые. Ну, а дальше что — ты ж их видел, пальца в рот не клади ребятам, да и девчонкам тоже. Скоты, каких мало.
— Вот именно, что скоты, — добавила к этому Ану, но дальше пояснять не стала, да и вообще, обе девушки старательно обходили некоторые моменты своих приключений в городе. Андреа, само собой, не настаивал, но по случайным оговоркам пришёл к мнению, что их-то как раз для объяснений в любви за город не водили, хотя и до настоящего насилия дело не дошло — скорее всего девчонки просто натерпелись страху.
В качестве разогревочной команды клуб «Кататония Флаерс» их выставил исключительно ради хохмы, решив собственный состав поберечь на финал. Кроме кнута имел место ещё и пряник: обещанная за выигрыш поездка в Большой Город после всего пережитого в Ржавом казалась чуть ли не избавлением. Хотя, по слухам, посещение Долины Проклятий для каждого ржавого было вопросом скорее престижа, нежели удовольствия, но точно никто ничего не говорил, и по этому поводу Голди высказалась в том смысле, что уж лучше дракон в небе, чем дикий кот в руках.
Что до Ла-Вай-Ли, то она никакой активной роли в событиях не играла, а занималась в основном тем, что плакала или боялась. Узнав, что Андреа прибыл в Ржавый спасать её, Голди обижено фыркнула:
— Хм! Вот уж не думала я, что тебе такие нравятся.
— А какие мне нравиться должны? Которые чуть что, так сразу меня дерьмом поливать лезут? Или такие, которые им поддакивают?
— А я и не поддакивала между прочим!
— Ну да, помалкивала в основном.
Наступило молчание, прерываемое лишь треском костра и уханием то ли филина, то ли совы на том берегу реки.
— Ладно, девчонки, — первым пошёл на мировую Андреа. — Погорячился. Но и вы меня понять должны.
— Да уж поняли давно! — всё-таки Ану-инэн изменилась здорово: сейчас например она заговорила даже не просто спокойно, а дружелюбно, и с каким-то оттенком откровенности:
— Всё мы поняли, да Голди? И что на тебя я зря собачилась, и что парень ты в общем-то неплохой… В отличие от некоторых. Просто, знаешь — я ведь хотела, чтобы Голди, как мой образ, крутой героиней была. А вот не получалось, что у неё самой, что у нас вместе. А тут появляется такой весь из себя красавец-мужчина, некультяпистый до безобразия. Мы-то сначала меж собой надсмехались, а потом начали понимать, что мастерство-то не пропьёшь. И что хоть и через задний проход, но в конце концов всё у тебя получается!