— Ну если ты так хочешь…
Трейси пожала плечами и отошла, а Джон задержался, пошарил по карманам и бросил на стол смятую двадцатку. Трейси сказала не оборачиваясь:
— Как всегда, безумные чаевые. Твоя проблема в том, что ты слишком добрый. — Пробираясь между столиками, Трейси качала головой. — Женщинам не нравятся добрые мужчины.
Возбуждение Джона нарастало. Именно так. Почему он не подумал об этом раньше? Это просто идеально: концепция была ясна ему полностью от начала до конца, как проект «Парсифаль». Он должен заставить Трейси его понять и согласиться воплотить его идею в жизнь. Но тут Джон был в своей стихии.
— До следующего воскресенья! — прокричал он Молли и отправился догонять Трейси, выходящую на улицу.
— Так что у тебя за идея? — спросила Трейси, выкатывая из загончика тележку для покупок. — Если ты собираешься снова знакомиться по Интернету, то я в этом не участвую.
— Подожди, Трейси. Я серьезно. Я хочу изменить свою жизнь, пока мне не понадобилась виагра.
— О, не надо трагических преувеличений, — ответила Трейси, проходя между писчебумажными и аптекарскими товарами. — Твое последнее удачное свидание было не так уж давно. У тебя еще есть два-три года в запасе.
— Я не преувеличиваю. Я смотрю на вещи реально. — Джон сделал глубокий вдох. Он должен добиться ее сотрудничества. — Я хочу, чтобы ты научила меня, как стать крутым парнем.
Трейси уже почти миновала отсек с товарами для ухода за волосами. Она резко остановилась и развернулась, чтобы видеть лицо Джона.
— Что?!
— Я хочу, чтобы ты научила меня, как стать одним из тех парней, которые нравятся девушкам. Ну ты понимаешь, одним из тех парней, с которыми ты встречаешься. Как Фил. А до него у тебя был Джимми. Кстати, ты помнишь Роджера? Он еще баловался наркотиками. Он был суперкрутым. И вы все были от него без ума.
— Сам ты без ума, — сказала Трейси и повезла тележку дальше, оставив Джона позади. Она схватила бутылочку «Перта» — она бы никогда не выбрала этот шампунь, если бы не была в бешенстве. Но Джон быстро догнал ее в почти пустом бакалейном отделе.
— Пожалуйста, Трейси. Я серьезно прошу тебя об этом.
Нужно было успокоить ее и заразить своей идеей. Джон напомнил себе, что он умеет сколачивать рабочие группы.
— Не будь смешным. Зачем тебе становиться хамом? Это просто невозможно. Ты никогда не сможешь вести себя…
— Нет, смогу. Я смогу, если ты меня научишь.
«Сначала надо опровергнуть возражения, — сказал он себе, — затем отметить ее талант и воззвать к самолюбию».
— Вспомни, каким я был способным студентом. Соглашайся, Трейси. Взгляни на это как на эксперимент, как на способ применить результаты своих исследований, полученных в ходе общения с татуированными друзьями.
Джон заметил, что у Трейси пробудился интерес к его словам.
— В противном случае, — добавил он как мог небрежнее, — Молли права.
При упоминании имени официантки Трейси снова остановилась и повернулась к нему.
— Права насчет чего? — резко спросила она и снова отвернулась, исследуя полки с мукой.
— Мания повторения, — объяснил Джон. Его сердце билось учащенно: он зацепил ее. — Последние семь лет ты без всякой причины повторяешься. Тратишь время зря. Но если ты сможешь стать исследователем…
Трейси нагнулась, чтобы прочитать надпись на этикетке пакета с мукой.
— Кто бы мог подумать, что бывает столько сортов муки? — спросила она — обычный прием для отвлечения внимания, который не стал для него неожиданным. — Как ты считаешь, ей нужна просеянная, высшего помола или непросеянная грубого? А может, непросеянная высшего или просеянная грубого?
Джон вспомнил печенье Барбары, которое он ел пятнадцать часов назад, и взял просеянную высшего помола.
— Вот эта, — сказал он, подавая пакет.
Трейси выпрямилась и взяла у него муку.
— Так что ты скажешь? Ты согласна меня научить?
Она пожала плечами, положила муку в тележку и пошла дальше вдоль полок.
— Послушай, — призналась она, — может, я и могу написать отличную статью и насухо высушить волосы на ветру в дождливый день в Сиэтле и не схватить простуду, но я не умею печь, и никто не сможет научить тебя, как стать плохим. Ты не можешь быть плохим, поэтому все это несерьезный разговор. — Трейси отвернулась.
Джон был в отчаянии. Он представил себе, как завтра на работе встретится с Самантой, и ему стало тошно. Кроме того, Трейси была права: то, что он звонил, еще больше портило дело. Почему он иногда становится просто безнадежным идиотом?
Но что бы Трейси не говорила, она могла ему помочь, если бы захотела. У нее в руках ключ, но она не хочет его отдать. Разве друзья так поступают? Джон сказал себе, что нужно нажать посильнее. Ему удалось добиться руководства проектом стоимостью в миллион долларов. Он сможет и это. Джон схватил Трейси за руку, развернул лицом к себе и посмотрел ей прямо в глаза.
— Никогда в жизни я не был серьезнее. И ты единственный человек во всем мире, который может мне помочь. Ты знаешь все мои слабости и заслужила ученую степень за исследование крутых парней. Ты специализировалась по крутым парням еще в колледже, а в «Таймс» защитила диссертацию.
— Да, это точно было бы серьезное испытание, — сказала Трейси, улыбаясь ему. С нежностью.
Джон чуть не закричал от радости, но ему удалось скрыть свои чувства. Трейси подняла брови и выдвинула последнее возражение.
— Но зачем алхимику превращать золото в свинец? — спросила она, положив ему руку на плечо.
— Потому что золото хочет измениться, — ответил Джон. — Что, если золото умоляет алхимика?
И тут же почувствовал, что перестарался. Трейси убрала руку.
— Я не согласна, Джон. Я люблю тебя таким, какой ты есть, — добавила она. Это прозвучало совсем как в устах его матери.
— Да, но больше никто меня не любит, — напомнил ей Джон, но момент был упущен. Трейси пожала плечами и двинулась дальше.
— Я не могу это рделать. Слушай, что я говорила: пекарский порошок или сода? — спросила она, глядя на десятки различных упаковок того и другого.
— Ты сказала «сода», — ответил он. — И ты можешь переделать меня, если захочешь.
Трейси помолчала. Джон надеялся, что она обдумывает его просьбу, но через минуту она покачала головой.
— Думаю, мне нужно купить соду. Или все-таки порошок?
Джон вздохнул.
— А в чем разница? — расстроенно спросил он.
— Они используются в разных целях.
— А! И что это за цели? — спросил он. Джон злился на Трейси и не упустил случая придраться. — И насколько они разные?
— Пекарский порошок кладут для того, чтобы тесто поднялось.
— Я тоже могу прочесть надпись на пакете, Трейси, — заметил Джон. — А что насчет соды?
— Ну, ею можно почистить зубы или положить в холодильник от неприятного запаха.
— А твоя подруга из Санта-Барбары забыла дома зубной порошок или ей стало плохо от запаха в твоем холодильнике?
Трейси недовольно посмотрела на него, пожала плечами и бросила в тележку и то и другое. Она повернулась и решительно направилась к кассам. Джон пошел за ней. Он не собирался отказываться от своего плана. Он никогда не добился бы своего положения в «Микроконе» без упорства. Может быть, поможет юмор. Он встал на колени и, держась за ручку тележки, принялся канючить, как это делают капризные дети:
— Ну пожалуйста, я тебя прошу… Пожалуйста… Я буду тебя слушаться, обещаю.
Трейси смущенно огляделась по сторонам.
— Встань! — прошипела она сквозь зубы.
Джон знал, как Трейси не любит привлекать к себе внимание, но как раз на это он и рассчитывал.
— Джон, у тебя отличная квартира, потрясающая работа. Скоро ты будешь иметь право продать свои акции «Микрокона» и по-настоящему разбогатеешь.
Трейси старалась не обращать внимания на пожилую женщину с корзинкой в руках и на высокого молодого человека с тележкой, полной пива.