Неважное начало разговора, потому что Джон не мог ответить положенное: «Спасибо, ты тоже». Он полез в карман, вытащил свой подарок и молча протянул его Чаку. Отец растерянно посмотрел на него и спросил:
— Что это?
— Это подарок. Сегодня День отца.
Чак, не разворачивая, смотрел на сверток. Потом он покачал головой и повторил:
— Хорошо выглядишь. Ну что, на машину пока не заработал? — Джон собрался объяснить свою точку зрения, но Чак махнул прозрачной рукой, останавливая его. — Я пошутил, — сказал он. — Я знаю, что у тебя все хорошо.
— Откуда? — удивился Джон.
— Твоя мать держит меня в курсе дел. По Интернету. Спасибо, что пришел меня повидать, сын, — добавил Чак.
Джон насторожился: «сын» Чак говорил только в тяжелых случаях. Как правило, за этим следовала просьба о деньгах. Но не сразу. Чак рассказывал о своем доме в Неваде, рассуждал о садоводстве, о будущих выборах. Джон молча ждал. Затем отец приподнял козырек бейсболки и почесал изрядно поредевшие волосы.
— Дьявольски чешется, — сказал Чак. — Они пообещали, что после химиотерапии все будет нормально.
Наконец все части головоломки сложились в общую картину. Прежде чем Джон успел что-нибудь сказать, Чак наклонился к нему и в первый раз посмотрел в глаза.
— Сейчас уже все в порядке, — добавил он. — Метастаз не было. Мне надо пройти облучение, и тогда, если повезет, я снова буду как новенький.
— Здорово, — попытался подбодрить его Джон.
У него не хватало духа задавать вопросы об операции, опухоли, вероятности выздоровления. Все это вертелось у него в голове, но слова не шли с языка.
— Ты хорошо выглядишь, — сказал Джон, и отец в первый раз рассмеялся.
— Ты славный парень, — сказал Чак.
Он всегда очень заботился о своей внешности. Интересно, сейчас его волнует, как он выглядит, или он поглощен стремлением выжить? Но это слишком личный вопрос, решил Джон.
— Удачи тебе, — пробормотал он, не зная, что еще можно сказать. — Если я могу чем-то тебе помочь…
— Знаешь, я тут подумал, может быть, я включен в твою медицинскую страховку? — спросил Чак. — Это мне бы очень помогло. Тогда мне не пришлось бы подолгу сидеть в приемных…
— Не волнуйся, я завтра поговорю со своим агентом.
Джон знал, что его страховка не может распространяться на отца, с которым он не жил уже пятнадцать лет, но он, безусловно, заплатит за лечение.
— Как ты думаешь, твоя мать примет меня назад? — простодушно добавил Чак. — Я собирался навестить ее, раз уж приехал. У нее есть кто-нибудь?
— Да, — солгал Джон так легко, словно занимался этим всю жизнь. Выхаживать смертельно больного бывшего мужа — только этого маме не хватало! — Он тебе понравится. Он профессиональный борец.
— Я не должен был бросать твою мать, — признал Чак.
— И не должен был ее обманывать, — сказал Джон и тут же захотел взять свои слова обратно, но отец в ответ только кивнул головой.
— Не повторяй мою ошибку, Джон. Найди хорошую женщину и держись за нее. Ты никогда об этом не пожалеешь.
Глава 34
Трейси повезло: Молли разговаривала с посетителем и не заметила, как она вошла в кофейню. Фил весь вечер был необыкновенно разговорчив и пытался не дать ей уйти. Но, несмотря на все его усилия, Трейси пришла вовремя и села за их обычный столик ждать Джона. Как только она сняла плащ, появилась Молли с двумя дымящимися чашками кофе.
— В том, что случилось, тебе некого обвинять, кроме самой себя, — сказала Молли, подходя к ней и устраиваясь напротив.
— Извини, но я не помню, чтобы приглашала тебя ко мне присоединиться.
— Это точно, но если я уйду, то на этот раз тебе придется сидеть здесь в гордом одиночестве, — ответила Молли, и на лице ее промелькнуло выражение, напоминающее сочувствие. — Мы нажарили пышек, и ты сможешь макать их в свои слезы. Вижу, что билеты не сработали. А мне пришлось переспать за них с администратором. Напрасный труд, как я это называю.
— По-моему, ты слегка преувеличиваешь, — сказала Трейси, пытаясь держаться с достоинством. — И в любом случае мне не о чем плакать.
— Значит, тебя не огорчает, что тебя бросил близкий друг?
— О чем ты говоришь? Я пришла пораньше, а Джон немного опаздывает. Что в этом особенного?
— Нет, моя дорогая, опоздал он на той неделе. Немного опоздал перед этим. Держу пари, что на этой неделе он вообще не появится. И билеты на «Радиохэд» не помогли.
— Не говори ерунды. Мы встречаемся здесь каждое воскресенье, что бы ни случилось. Мы пропустили только один раз, когда ему удаляли аппендикс, — объяснила Трейси, как будто Молли не знала всего этого. — Я его самый близкий друг.
— И даже больше. — Молли встала и серьезно сказала: — Посмотри правде в глаза: ты просто размазня, которая к тому же сама не знает, чего хочет. Ты даже не догадываешься, как ты к нему относишься. Он был у твоих ног, но ты была слишком глупа, чтобы ценить это.
— Это ты обо мне?
— Да, доктор Хиггинс.
Молли с презрением отвернулась и ушла в кухню.
Трейси осталась за столиком одна. Сначала она смотрела в окно, но ей быстро надоело отсутствие всякого движения на улице, и Трейси принялась играть пакетиками с заменителем сахара. Пакетиков было ровно одиннадцать — очень неудачное число. Она хотела разложить их в три ряда, но последний, более короткий ряд ее раздражал. Тогда она сделала два ряда: верхний из пяти и нижний из шести пакетиков, но получилась некрасивая пирамида без верхушки. Тогда она начала строить с верхнего ряда — один пакетик, следующий ряд — два пакетика, потом три, потом четыре. Пирамида получилась, но остался лишний пакетик. Какого черта! Трейси разорвала его так, чтобы получилась звезда, и украсила ею верх пирамиды, которая теперь превратилась в новогоднюю елку. Сладкий белый порошок обсыпал все вокруг и мог бы изображать снег. «Жаль, что сейчас середина июня, а не Рождество», — разочарованно подумала Трейси.
— Развлекаешься? — спросила Молли, проходя мимо ее столика.
Трейси нечего было ответить. Может быть, Молли права насчет нее. Может быть, она действительно размазня, которая может писать только из-под палки на заданные темы и не догадываться, кого она на самом деле любит. Ведь Лаура сказала ей неделю назад то же самое.
Она посмотрела на часы — прошло еще пять минут. Черт возьми, где же Джон? Он всегда был готов бежать к ней по первому зову, а она всегда принимала это как должное. Но Джон приходил раньше, потому что он ее… любил? Трейси почувствовала, что ее глаза наполняются слезами. Она рассчитывала, что Джон всегда будет так к ней относиться. Кого он предпочитает сейчас? И с кем он?
Прошло еще десять минут. Трейси не могла больше ждать. Она встала, прошла к телефонной будке и набрала номер Джона, но никто не ответил. Проклятие! Она швырнула трубку и позвонила по рабочему телефону — может быть, он заснул за своим компьютером. Но, как обычно в последнее время, механический голос сообщил, что лента автоответчика переполнена. Проклятие!
Трейси вернулась к своему столику, миновав Молли, принимающую заказ. Официантка посмотрела на нее и улыбнулась. На ее лице было написано: «Что я тебе говорила?» Трейси взяла свой плащ и сумку и выскочила на улицу.
Держа сумку над головой, чтобы прикрыть волосы от дождя, она добежала до машины, с трудом попала ключом в замок и наконец забралась внутрь. Какого черта она живет в этом городе, где всегда идет дождь? Что у нее с головой? Как безумный рокер, она летела по мокрым пустынным улицам в старый город. Дождь усилился, и вода сплошным потоком стекала по ветровому стеклу. Часы на приборной панели показывали, что Джон — где бы он сейчас ни был — опаздывал уже на сорок пять минут.
Трейси с визгом затормозила прямо перед его домом, припарковала машину, наплевав на запрещение, и оставила мигать аварийные огни. Она выпрыгнула из автомобиля и побежала по лестнице к его квартире. Идиотизм! Столько платить за квартиру и подниматься пешком! В этом весь Джон!