– Именно поэтому мы и должны поговорить. Признаюсь честно, Мел, я и сам рад бы не ворошить прошлое и продолжать жить в мире романтических фантазий. – Глаза Джека затуманились от каких-то неизвестных Мелани воспоминаний. – Но такая близость, как сегодня… ты не помнишь, но мы давно не были так близки в реальной жизни.
Мелани поймала его взгляд.
– А ты не думаешь, что это именно то, что нужно нам обоим?
– Прятаться от реальности? Нет, не думаю.
– Я не это имела в виду. Возможно, это не бегство от реальности, а второй шанс. Жизнь дала нам шанс начать сначала и все исправить, сделать на этот раз все правильно.
Джек закрыл глаза, и, когда открыл их снова, в них появилось выражение неизбывной боли. Мелани даже показалось, что за эти мгновения тени под его глазами стали глубже.
– Дело в том, что для меня и первый раз был, как ты выразилась, правильным. Это ты была со мной несчастлива, ты, а не я захотела покончить с нашим браком.
Мелани едва сдержалась, чтобы не заткнуть уши. Она не хотела это слышать, разговор наводил на нее уныние, а она не хотела унывать, вечер был чудесный, через открытые двери с террасы доносился аромат весенних цветов. Нет, решила Мелани, никаких разговоров, мы вместе, и это главное, больше я ничего не хочу знать, во всяком случае пока.
Она встала с дивана, подошла к Джеку и остановилась рядом с ним.
– Потанцуй со мной.
– Мел…
– Что – Мел? Мы больше не танцуем? – Она скептически изогнула бровь. – Только не говори, что мы никогда не танцевали, я точно помню, что ты хорошо танцуешь и любишь танцевать.
На лице Джека отразилась борьба противоречивых чувств. Как и вчера вечером, он желал Мелани, и так же, как вчера, боялся к ней прикоснуться.
– Да, я люблю танцевать, – наконец сказал Джек и улыбнулся.
– Вот и славно.
Внутри у Мелани разлилось приятное тепло, она испытала не поддающееся описанию счастье, которое когда-то у них было. Она вдруг очень отчетливо вспомнила огонь, который охватывал их обоих в прошлом. Их любовь была подобна урагану. Это был рай и ад одновременно.
Мелани взяла Джека за руку и почувствовала, что между ними словно прошел мощный разряд высокого напряжения. Мелани не помнила, испытывала ли такие ощущения раньше, в ее памяти не отложилось, что удовольствие было приправлено болью.
По комнате плыла медленная, чувственная мелодия, звуки саксофона, казалось, исходили не из проигрывателя, а были рождены самой ночью. Джек привлек Мелани к себе, грудь к груди, бедра к бедрам. Он был намного выше ее, поэтому, когда Мелани склонила голову на его грудь, ее щека оказалась как раз на уровне сердца Джека и она услышала сильные, ровные удары. Джек наклонил голову и теперь почти касался губами ее волос. Его дыхание щекотало ей макушку, Мелани было невероятно приятно ощущать его сильное, мускулистое тело так близко от себя, ощущение было одновременно и знакомым, и как будто новым.
Джек легко коснулся губами ее щеки. Мелани подняла руку и коснулась волос Джека.
– Ты всегда носил такие длинные волосы?
Он улыбнулся одними глазами.
– Всегда. Я бы давно подстригся, да ты не разрешала. Ты пригрозила, что перестанешь заниматься со мной любовью, если я подстригусь коротко.
Он поцеловал ее в щеку, потом коснулся губами ее уха и стал ласкать нежную мочку. Мелани, задохнувшись от желания, едва устояла на ногах, все ее тело налилось сладкой болью.
– Пойдем наверх. – Она дотронулась губами до его подбородка, шершавого от отросшей за день щетины. – Я хочу быть с тобой, пойдем в спальню.
Джек почувствовал, как ее маленькие ровные зубки легонько прикусывают кожу на его подбородке. Не остановившись на этом, Мелани провела языком невидимую влажную линию вниз по его шее. Джек невыносимо страдал оттого, что не мог дать выход своему возбуждению.
– Не могу, Мел, – прохрипел он.
Он погладил ее плечи, кожа Мелани была гладкой и шелковистой, как атлас.
– Наедине с тобой я себе не доверяю.
Так было всегда. Джек не мог находиться в радиусе трех ярдов от Мелани и не желать ее. Но сейчас желание было нестерпимым, он словно сгорал заживо.
– Только не начинай все сначала.
Мелани взяла его руки в свои и накрыла ими груди. Бюстгальтера на ней не было, и Джек почувствовал, как его руки наполняет тяжесть нежной плоти. Он больше не мог с собой бороться, все запасы силы воли он растратил прошлой ночью.
– Мел, не мучай меня! – прорычал он.
Вместо ответа она прижалась губами к его шее, через рубашку царапая ногтями его грудь. Джек понял, что проиграл, бороться с Мелани и с собственным желанием две ночи подряд – выше его сил. Дрожащими от нетерпения руками он спустил с ее плеч бретельки платья и опустил лиф до талии. Как только ее груди обнажились, он опустил голову и взял в рот розовый пик. Мелани прогнулась в талии и откинулась назад, чтобы ему было удобнее. Чувствуя, как Мелани содрогается в его объятиях, Джек втянул ее сосок в рот и стал посасывать его, нежно покусывать, не в силах утолить первобытный голод. Одной рукой обнимая Мелани за талию, другой Джек задрал подол платья, провел рукой от колена до бедра и положил ладонь на упругую ягодицу. Его пальцы жадно мяли податливую плоть, когда Мелани вдруг вскрикнула. Джек отпрянул, испугавшись, что сделал ей больно. Но Мелани сама прижалась к нему снова.