- А не могло это ружье к зюзюкале попасть, к Клавдиному дружку?
- Ах, к этому-то! - закивала Надежда Григорьевна. - Да ведь он у нас пришлый. А братец мой давно уж помер. - Она задумалась. - Рази что через Главдю… Неужели Степка ее отцу ружьишко-то подарил? Они ведь тоже братья, только двоюродные.
- А что, отец Клавы жив? - спросил Корнилов.
- Помер. Года три, как помер, - старуха перекрестилась. - Был бы жив, рази допустил к себе в дом эту чучелу?
Уже в дверях он спросил старуху:
- Надежда Григорьевна, вы не вспомнили, как лесникова дружка-то звать? Того, что из Гатчины ездит.
- Так ты, миленький, и не спрашивал меня, как зовут-от. Все про одежду говорил. Мокригиным его зовут. В лесхозе он какая-то шишка.
Корнилов вышел вслед за участковым на улицу и зажмурился от яркого света.
- Закурим, что ли? - сказал он лейтенанту. - Так курить захотелось - спасу нет. - Он достал сигареты, протянул участковому. Тот начал было нерешительно:
- Да я, товарищ подполковник… - но тут же потянулся к пачке.
- Что? Еще не научился? - усмехнулся Корнилов и отдернул пачку. - И не тянись. Не поддавайся, не давай слабины. А то мало ли еще какой начальник приедет - пить научит…
Участковый смутился и стоял, не зная, что сказать.
- Счастливый ты человек, Василий, - сказал Корнилов, глубоко затягиваясь. - Если можешь, держись. Ну что, к кому теперь в гости? - И, улыбнувшись, подмигнул. Участковый тоже улыбнулся. Улыбка у него была добрая, чуть застенчивая.
- Так пойдем к старику Байбикову, товарищ подполковник. Он не мене, чем старуха, знает…
Корнилов засмеялся:
- Ну что, Василий Васильевич, считаешь, что и древних старух бывает полезно послушать? А?
Участковый смущенно развел руками.
Они тихонько пошли по дороге, махнув шоферу, начавшему заводить мотор, чтобы ждал. Накатанная санями дорога слегка поскрипывала под ногами. Воробьи трепали клочки сена - видать, недавно перевозили с поля стога. Корнилов шел и думал про винтовку, о которой рассказала Надежда Григорьевна, и о лесниковом друге, франтоватом, в мохнатой рыжей шапке. Убитый лыжник был тоже в рыжей шапке…
- Товарищ подполковник, сюда, - дотронулся участковый до руки Корнилова. - Пришли.
Они остановились у небольшого красивого дома, окрашенного яркой красно-коричневой краской, с белыми вычурными наличниками. К дому вела узенькая - двоим не разойтись - тропка. «И здесь не густо с населением», - подумал Корнилов и остановился, разглядывая старую лыжню, перечеркнувшую крест-накрест садик перед домом. В ярких лучах солнца лыжня проступала отчетливо и зримо, словно на фотобумаге, опущенной в проявитель. А ведь густой пушистый снег, валивший всю прошлую ночь, толстым слоем запорошил ее. «Солнце низкое, тень дает на малейшей неровности, - подумал Корнилов. - Старые следы всегда проступают в яркую солнечную погоду. А что, если на то место, где лыжника убили, посмотреть сверху? С вертолета? Охватить взглядом всю поляну?..»
- Товарищ подполковник…
- Сейчас, лейтенант, сейчас! - Корнилов обернулся, взглянул из-под руки на солнце. Оно было предательски низко. Но стрелки часов еще только приближались к двенадцати.
- Василек, когда нынче солнце заходит?
Участковый растерянно пожал плечами.
- Эх ты, голова садовая! - усмехнулся Корнилов.
- В пять уже темки, товарищ подполковник, - сказал лейтенант.
«А если с высоты не просто взглянуть, а провести аэрофотосъемку? - думал Корнилов. - Все следы проступят. Ведь там, где след, снег уплотненный. Надо с экспертом посоветоваться. Должны же быть следы, черт возьми!»
- Знаешь что, Василий, - сказал он. - Ты иди один, а я поеду в Лугу… Надо мне туда срочно.
- А как же розыск? - недоуменно посмотрел на Корнилова участковый. На лице его отразилось разочарование, словно у мальчишки, которого в самую решительную минуту покинул товарищ.
- Ты и сам все сделаешь в лучшем виде. Помни только о главном: у кого есть друзья, родные в Ленинграде? К кому могли бы приехать или приезжали в эти дни? И осторожно расспроси о том, кто бывает у егеря, у лесника. Но осторожно! Понял? - Корнилов на секунду задумался. - Поговори с ними о том, о сем. Не ждали ли кого. Ружьишко увидишь на стене - спроси, зарегистрировано ли. Нет ли еще оружия. Будь с людьми попроще, не выспрашивай, а разговоры говори… И не торопись, а то потом больше времени потеряем. Вон одна только Надежда Григорьевна сколько полезных вещей нам с тобой наговорила!
Участковый согласно кивал головой. Этот немолодой, хмуроватый подполковник все больше и больше нравился ему, и лейтенанту было жалко, что Корнилов уезжает в Лугу, а не пойдет вместе с ним по другим деревенским избам.
- Машина, Василий Васильевич, за тобой часика через три вернется.
5
Всю дорогу от Владычкина до Луги Корнилову казалось, что машина еле двигается, и он уговаривал Углева поднажать.
- Да вы что, Игорь Васильевич, не чувствуете, что юзом то и дело прем? Хотите быстро ездить - хлопочите у Набережных шипованную резину. (Майор Набережных был начальником хозяйственного управления.) Нормально никто ездить не хочет, - ворчал Углев. - Всегда горит, всегда пожар. А ты хоть пропади! - Углев вдруг обернулся к Корнилову и сказал: - А я, товарищ начальник, должен теперь себя беречь. Женюсь первого марта.
- Поздравляю, - улыбнулся Корнилов. - Женишься, придется тебя на продуктовую машину переводить.
- Ну уж, - обиженно протянул шофер. - Рано еще Сашу Углева в обоз списывать! - и дал такого газу, что Корнилов вцепился в поручень и сказал:
- Хороший ты водитель, Саша, да с норовом. И поворчать любишь…
Белозеров, увидев подполковника входящим в кабинет, вскочил, глядя на него во все глаза, и изумленно сдвинул брови.
- Вопросы потом, - подняв ладонь, сказал Корнилов, на ходу сбрасывая пальто и шапку. - Пошли машину во Владычкино за участковым. И срочно поручи кому-нибудь выяснить, есть ли у вас в Луге вертолеты или «кукурузники», приспособленные к аэрофотосъемке.
- К аэрофотосъемке? - еще больше удивляясь, переспросил Белозеров.
- Давай, давай! И если есть, пусть попросят разрешения подняться и сфотографировать район Владычкина. А меня срочно соедините с Гатчиной, Финогеновым. А потом с Ленинградом. С нашим управлением.
Сначала дали Гатчину. Когда Корнилов, переговорив с начальником уголовного розыска гатчинского райотдела Финогеновым, положил телефонную трубку и с наслаждением закурил, вернулся капитан, выходивший распорядиться насчет машины для участкового и вертолета.
- Товарищ подполковник, машину за участковым послал, про авиацию сейчас доложат. Заму поручил связаться… - Потом он сел напротив Корнилова и молча уставился на него, всем своим видом он давал понять, что ему не терпится узнать, почему Корнилов так скоро вернулся из Владычкина и зачем ему понадобилась вдруг авиация. Но подполковник не торопился с новостями и только спросил его:
- Из управления не звонили?
- Бугаев звонил. Просил сказать, что один автобусный билет - свежий, за 13 января. С десятого маршрута. Они пытаются установить, не пропал ли где-нибудь в районе следования «десятки» человек… - Белозеров неодобрительно хмыкнул. - Ищут иголку в стоге сена!..
- Что ж, по-твоему, сложа руки сидеть? - недовольно произнес Корнилов. - Может, ты новостями порадуешь?
Белозеров поскучнел:
- Ничего нового, товарищ подполковник. Санпан твердит одно и то же. Пистолет, говорит, продал кузнецу из Пехенца.
- Не густо, - вздохнул Корнилов. - А про винтовку он ничего не говорил?
Белозеров встрепенулся:
- Про винтовку? Нет, ничего. А что, нашли?
- Ничего не нашли, - махнул рукой Корнилов. - Просто одна старуха рассказывала, что много лет назад у старого лесника винтовку с оптическим прицелом видела.
- Участковый там про эти винтовки все вызнает, - успокаиваясь, сказал начальник уголовного розыска, - А вы чего же так рано вернулись, Игорь Васильевич? Случилось чего?