– Дальше? Да Меркурий, гад, низкая душа, начал мне вредить. Обиделся, что я его дракона порвал. А я ж, чего? Я только приказ исполнял. Но ему же не докажешь! Он у нас умник. К людям стал чаще ходить. Решил причину найти, почему нам Олимпийским богам люди стали меньше поклоняться.
– И как выяснил? – улыбнулся я.
– Выяснил. Откуда-то пронюхал, что скоро на землю придет новый Бог, хотя по виду он будет самый, что ни на есть живой человек, которому все остальные люди поклоняться начнут, а нас олимпийцев полностью забудут. А раз забудут, то и жертвы перестанут приносить, и умрем мы от не почитания и голода духовного.
– Знакомая история, – вздохнул я. – Закономерный финал любой языческой религии.
Геркулес продолжал:
– Юпитер как про это узнал, так сразу гром и молнии метать. Убрать, кричит, конкурента. А Меркурий ему и посоветовал это дело мне поручить. Я сначала ни в какую!
– Что же это такое? – говорю. – Я же пятьсот лет на земле не был. Там же все переменилось. Мне так даже боязно. Никуда не пойду! Пусть сам Меркурий идет, раз он это все придумал, у него и башка поумней моей будет.
Засмеялась тогда мачеха Юнона. Она в такие моменты всегда рядом и обязательно масла в огонь подольет.
Ну, меня и послали! Отец лично взашей вытолкал с Олимпа, да еще и коленом под зад дал.
– Вот так я здесь и оказался. – Геркулес закончил рассказ и грустно улыбнувшись, заснул.
Мне особенно понравилось, как здорово Геркулес изображал Юпитера и Юнону с их поэтической речью. Сам он так разговаривать видимо так и не научился.
– А чего же ты тогда на Стеллу напал? – спросил я великого героя.
Геркулес смутился и так покраснел, в такой жар вошел, что Наташа от него даже отпрянула.
– Так я это…
– Чего это? – Я уже почти догадался, в чем тут дело, но для виду и для поддержания беседы продолжал расспрашивать.
– Пятьсот лет без любви, – потупившись, пробормотал гигант. – Там ведь на Олимпе ни одной живой женщины нет. Одни богини. А с богинями все равно не то… Холодные они больно. Словно мрамор. Страсти в них мало. Да и лодыри, все хотят, чтобы я только работал, а они, чтоб ничего… тьфу! А тут такая красавица! Я же ничего худого не хотел! Только… а она сразу на меня мечом махать начала, а потом еще и…
Геркулес постучал по своему фиговому листочку, который чудом во время драки не пострадал.
Я от хохота свалился на горячий песок, обжегся и тут же с воплем вскочил обратно. Меня всего трясло. Наташа тоже на Геркулесе повисла, глаза закатила, а из них слезы. Только Стелла осталась серьезной. Даже немного смутилась, виновато посмотрела на Геркулеса и произнесла:
– Я думала, что ты ворг императора и хочешь прикончить моего господина. Ведь ты его и в самом деле чуть не убил. Так что пришлось пойти на крайние меры. Так, что не обижайся. Я выполняла свой долг.
– Ладно, – Геркулес махнул рукой. Как все по-настоящему сильные люди, он был великодушен. – Бывает. Однажды один мой друг, тоже герой, Кориандр сын Мелиосского царя Тиграна, в плен к амазонкам попал. Эти бабы страшные стервы. Хуже них только кентавры. Если к ним мужик попадет, так они его сначала используют чуть ли не всем племенем, а потом, когда человек становится бессильным, в том смысле значит, как мужчина, они его кастрируют и продают в рабство.
– Господи! – ужаснулся я. – Неужели такое возможно? Кошмар!
– Еще как возможно! – уверил Геркулес.
– И никак нельзя от них спастись?
– Один способ имеется.
– Это какой же? – я был крайне заинтересован.
– Амазонки уверяют, что не тронут того, кто сможет удовлетворить их всех. Всех до единой. При чем не меньше чем за неделю.
– Но это же невозможно!
– Конечно, невозможно. Их же там не меньше тысячи в каждом племени. А то и больше. Тут и Аполлон не справится.
– И что же они твоего друга того?
– Увы! – горько вздохнул Геркулес. – Такая вот страшная судьба постигла царевича Кориандра. Хотя, утверждают, что он смог полюбить триста женщин. И все же им этого показалось мало. Бессердечные твари! Они ему все-таки все добро оттяпали и отослали его назад к отцу. Мол, дарим тебе евнуха. Целая война тогда разразилась. Меня на нее тоже позвали. Мы тогда одно из их племен еле-еле одолели. Зато уж потом, с теми, кто в живых остался, целую неделю забавлялись. Жаль только, что их прикончить пришлось. А иначе нельзя! В рабство их не продашь. Кто же их купит, таких строптивых? Их ведь, бей не бей, толку нет. Они к боли привычные. Гнилой товар. Опять же, и в тылу оставлять нельзя.
И так все это Геркулес спокойно рассказывал, словно о своем дне рождения. Наташа от него отстранилась и слушала с открытым ртом. В глазах у нее был испуг. Я думал, что и Стелла к нему станет хуже относиться, ничуть не бывало. Она слушала Геркулеса и, кажется, даже одобрительно покачивала головой.
– Да, – вздохнул я, – на войне, как на войне.
– И все равно это так жестоко! – всхлипнула Наташа.
– У войны свои законы, – строгим, как у учительницы голосом отрезала Стелла. – Вот помню, в первый год службы наш корпус звездных волчиц высадился на одной каторжной планетке. Мы там бунт усмиряли. Каторжники, естественно все мужики. Так против них специально только женские батальоны послали.
– Это зачем же? – удивился я.
– А женщины в бою жалости не знают. Приказ был – уничтожить всех до одного. Там среди заключенных какой-то революционер прятался, который украл какой-то там секрет.
– И что, уничтожили? – жалобно пискнула Наташа.