– Новинка этого сезона – Тойота Авенсис (Toyota Avensis). Кузов седан. Максимальная мощность сто шестьдесят три лошадиные силы. Коробка передач пятиступенчатая автоматическая. Разгон до ста километров в час за девять с половиной секунд. Заводская гарантия три года.
Продавец свое дело знал.
– А цена?
– Тридцать четыре тысячи девятьсот долларов.
– Молодец! – похвалил его Федор, – дело свое знаешь! А не взять ли тебя к себе в помощники?
– А вы где работаете? – проглотил наживку вместе с грузилом продавец.
– В «Нью-Строй-Банке», слышал про такой?
Можно было на сто процентов быть уверенным, что продавец ни сном, ни духом не ведал об их банчке, банчечке. В одной Москве их две тысячи, а на слуху дай бог с десяток. Шельмовато стрельнув глазами, продавец заявил, что слышал. Федор Галушкин вельможно вытащил из толстенного бумажника похожего на маленький бочонок визитку и протянул ее продавцу.
– Я начальник управления. Нам твой автомобиль нужен с доставкой, франко-борт корабля.
– Доставим по желанию клиента в любую точку страны и ближнего зарубежья, – заявил продавец, – только платите.
– За этим дело не станет.
– Я, наверно, неясно выразился, – недовольно сказал Федор, – в договоре, который сейчас составим должно быть записано, что вы его поднимаете на борт круизного парохода «Степан Разин». Стоять автомобиль должен на верхней палубе.
– На палубе, так на палубе. Только платите, – еще раз подтвердил продавец возможности фирмы исполнить любую прихоть клиента, – на кого будем его оформлять?
А вот тут у Феди вышла небольшая заминка. Он ненадолго задумался и спросил?
– А нельзя ли так получить автомобиль, чтобы все документы были оформлены, а фамилию мы потом сами вписали?
Продавец отошел посовещаться со старшим продавцом и вернулся к Федору Галушкину.
– Понимаете, при нашем центре есть свой гаишник, но это вам будет стоить пару лишних тысяч.
Наверно именно ради таких моментов и надувался как индюк важностью Федор. Зря его не видел Луганский Клим, вот кому была бы пища для злословия. Федя вельможно похлопал продавца по плечу и достал из кармана стодолларовую купюру.
– Уважаю расторопных малых, – сказал он. Продавец заворожено смотрел на зеленую деньгу. Непроизвольно он сглотнул слюну и, покосившись по сторонам, нехотя заявил:
– Наша фирма не практикует чаевые. Уберите!
– Хозяин – барин. Была бы честь оказана! – сказал Федя с удовольствием пряча доллары в карман. – А я бы не отказался, если бы кто мне предложил!
Оформив все документы и взяв счет для оплаты, они покинули торговый центр. Лизе показалось, что провожал их расстроенный взгляд продавца. Только когда они сели в подержанный Фольксваген Галушкина, настроение у продавца улучшилось и появилось злорадное выражение лица. Как змей, которому наступили на хвост, он зашипел им вдогонку.
– Изображает из себя крутого, а сам костюмы с чужого плеча носит.
Как в воду глядел он, в отношении Федора Галушкина. Федя до сих пор предпочитал одеваться в комиссионке.
На обратном пути движок у Фольксвагена тихо урчал, в салоне было прохладно от кондиционера.
– Как представлю, что я для Луганского Клима старался, мне аж нехорошо становится, – пожаловался Федор Елизавете Беркут.
– Почему для Клима, вы для всего банка старались, для сотрудников и для пайщиков.
– Нет! – отрицательно покачал головой Федя, – Вдруг он вытянет самую большую рыбину? Или целый садок судаков натаскает. С него станется. Этот паразит обязательно, что-нибудь придумает, а потом еще смеяться будет. Я его знаю.
– Да не переживайте вы раньше времени!
– И то, правда! – согласился Федор. – Есть грубая пословица. На хитрый зад всегда найдется…
– А вот пословиц не надо!
– Извини! Еще посмотрим, кто кого. У нас тоже в заначке есть кое-какая задумка.
Искоса он посмотрел на Лизу, не сболтнул ли что лишнее, но та сохраняла абсолютное спокойствие. Лиза с Федором Галушкиным успели в тот же день вернуться в банк и отдать счет на оплату. Пока их не было, весть о конкурсе облетела все здание.
– Что выбрали? – первым делом спросил Клим, когда Лиза появилась на пороге отдела.
– Тойота Авенсис!
– Вот и отлично.
– По цене?
– Тридцать пять тысяч долларов и две гаишнику за оформление всех документов на месте. Фамилию надо будет только вписать.
– То что надо!
– Ну, слава Богу, хоть раз Галушкин поработал на народ.
Лиза видела, как удовлетворенно расхохотались Луганский Клим с Василием Становым. Петра не было видно. «А ведь, неспроста их подозревает Федор, – подумала Лиза, – наверно ребята действительно что-то придумали. К ним в отдел то и дело забегали сотрудники и бросали в сторону Лизы любопытные взгляды.
В конце работы к ней зашел Федор.
– Могу до дома добросить! – предложил он Лизе. – Ты где живешь?
Она вспомнила, что все семейство Шпаков будет сегодня на даче. И ее приглашали.
– В Жуковке! Но у меня еще в городе дела!
– А..а! – замычал в ответ Федор Галушкин. – К сожалению, нам не по пути!
– Конечно, не по пути! – заржал Луганский Клим. – Тебе в Печатники, в рабочий район, а ей в царский поселок. Так что зря не мылься, жених!
Первый ее рабочий день был благополучно окончен.
Ни на какую дачу Лиза не поехала. Впервые со дня появления в Москве, как клокочущий вулкан ее переполняла непонятная энергия. Она готова была вылиться на всех встречающихся ей по пути людей. Лиза шла пешком домой. Шпаки, сегодня все на даче, квартира в ее полном распоряжении и она может вернуться домой в любое время, когда захочет. Благо и идти тут, с Большой Полянки до Романова переулка всего ничего. Сегодня она любила всех людей. Луганский Клим и Становой Василий, Петр казались ей олицетворением ума и независимости. Галушкин Федор и кадровик, Балаболкин Вячеслав, вызывали непонятную жалость. Неплохие мужики, вот только болтаются в этой жизни без компаса и ветрил. А цель дает человеку железный стержень. Вот она, Елизавета Беркут отлично знает, что хочет от этой жизни.
И тут Лиза подумала, что ей хочется прежде всего создать крепкую семью, и чтобы муж у нее был и видный, и умный, и молодой, одним словом красавец, под стать ей.
А в банке, сегодня, никого, кто хотя бы издалека был похож на тот образ, что она нарисовала в своих мечтах. Заурядные люди! А может быть она слишком требовательна?
Нет, не слишком! Так и надо! Интеллектуал должен быть рыцарем, бессребреником и подвижником. Красиво жизнь прожить – это больше чем подвиг совершить! Она, во всяком случае, к этому готова! Где только вот ее селезень?
Лиза открыла сумочку и пересчитала деньги. В кошельке у нее оставалось пятьдесят рублей с копейками. Ничего страшного, оба холодильника у Шпаков забиты продуктами, повода для треволнений нет.
Жизнь прекрасна! Она вышла на Большой Каменный мост и залюбовалась Кремлем.
Сегодня же вечером Лиза написала бабушке в далекую Тамбовскую область длинное письмо.
«Милая, дорогая бабушка!
Прости меня за мою небрежность, что сразу не ответила на твое письмо десятидневной давности. На то у меня были веские причины. Я всю неделю с нетерпением ждала одного очень важного для меня ответа и, наконец, его получила. Ты, конечно, сразу подумаешь про дела сердечные и ошибешься. Никого у меня пока нет, и боюсь, при моей завышенной требовательности еще долго не будет.
Только сегодня могу тебе, дорогая моя, бабушка с легким сердцем откровенно написать про свои дела. В доме никого нет. Все Шпаки во главе с симпатичным старичком Иван Кузьмичом на даче. Приглашали и меня, но я не поехала. Разве сравнить их Жуковку, хотя она и котируется по самому высшему разряду среди московских нуворишей с нашей Верблюдовкой? Никогда! Небо и земля! Жуковка – это бывший цековский поселок, где раньше жили партийные вожди, известные артисты, академики, конструкторы, ныне оккупирована мультимиллионерами. Но остались и старые владельцы, те, кто вовремя подсуетился и успел приватизировать государственную дачу. Шпаки, благодаря Серафиме Карловне, в их числе. Дома в сосновом лесу, коттедж на коттедже, дворец на дворце. Участки большие, но кроме экзотических растений и кустов ни у кого ничего не увидишь, разве что площадки под теннис и бассейны. Последние, подчеркивают принадлежность к нарождающемуся высшему слою.