Отказавшихся не было. Стресс снимали до самого утра. Бард Сергей исполнил несколько песен.
– Он отлично имитирует чужие голоса с мельчайшими интонациями, – похвалил барда Демьян Петрович, – достаточно ему поговорить с человеком пару минут, как он его же голосом может даже песню спеть. Давайте его попросим!
Расслабившийся начальник службы безопасности Муромец неожиданно напрягся, а Сергей побледнел. Никого из присутствующих он пародировать не стал, а быстро закончил свое выступление.
– А сейчас объявляется красно-белый танец наших призеров, – объявил он.
Заиграла медленная музыка, Лиза вышла в центр зала и положила руку на плечо Клима.
– Как тебе это удалось? – тихо спросил он ее.
– Долг платежом красен.
– А я подумал, что уже все, проиграл. У меня ведь с собой были пружинные весы. Они с точностью до десяти грамм показывают. Шучка весила ровно семьсот грамм.
– И народ видел, как ты ее взвешивал?
– Федя уже ко мне подходил.
– А ты?
– Ты же видела, я быстрее его складываю цифры.
У Лизы в глазах появился страх.
– Да не бойся ты! На пальцах ничего не докажешь, а вещдок за бортом плавает. Меня другое беспокоит. Где Цезарь?
– И как ты думаешь, где он?
– А ты бы Егора напрямую спросила, не утопил ли его дружок, этот доморощенный бард вчера ночью Цезаря? Головой вперед и концы в воду. Пили то они вместе мировую. Мне только что пришла в голову эта мысль.
– С чего ты взял?
– Я недавно видел, как Сергей зашвырнул в воду дорогой, плоский мобильник. С чего бы это? У Цезаря, по-моему, был бы такой же. Вот я и думаю, не морочил ли он целый день голову Муромцу, имитируя голос Цезаря? Творческие люди, они ведь с вывихом, злопамятные: сначала делают – потом думают.
– Муромцу надо рассказать!
– Он, по-моему, и сам догадался!
Она увидела, как Муромец склонился к уху Демьяна и они вышли. Танец закончился. Клим проводил Лизу к ее столу и церемонно раскланялся. У Лизы упало настроение. Неужели в жизни всегда так бывает, светлая полоса, затем обязательно – черная?
Вздрогнул корпус корабля. Слышно было, как теплоход снялся с якоря. Лиза втайне надеялась, что у праздника, который заканчивался, не будет мрачного конца. В зал вошел Демьян Петрович и поманил пальцем Сергея барда. Тот торопливо вышел. А Лизу на танец пригласил Егор. У Лизы тревожно-счастливо забилось сердце. Ей повезло: звучало танго, и можно было поговорить.
– Егор! – у Лизы пересохли губы, – вы знаете, что Сергея подозревают?
Егор ответил не сразу. Он увел глаза в сторону и нехотя выдавил:
– А не будет больше хамить ваш директор банка. Наука ему пойдет на пользу.
– Так он живой? – с облегчением вздохнула Лиза. – Где он?
– Решетку с утра пилит! – рассмеявшись, Егор стал рассказывать. – Зря он обидел Сергея. Он никому обиды не прощает. Мы здесь у Красного куста второй уже раз, только прошлый раз высаживались. Там, на левом берегу, в лесу, метрах в трехстах есть заброшенная трансформаторная. Сергей вашего директора банка в ней закрыл как графа Монтекристо и оставил ему сломанную пилку по металлу. Захочет выйти, никуда не денется, спилит металлический прут, – Егор снова засмеялся, – мы его вместо замка закрутили, а там щелка маленькая, пилка только и пролезет.
Лизе вдруг стало легко и весело.
– Варвары вы! – счастливым голосом сказала она. Егор легко кружил ее в танце.
– Только огорчить я вас хочу, – сказал он, – тот, сертификат, что вам выдали на квартиру пустой еще. Я у Демьяна Петровича спрашивал, там конь не валялся. У них еще все на стадии разработки проектной документации.
– Я подожду! – беспечно заявила Лиза. – А вы мой телефон не потеряли?
– Нет!
До самого утра пока шел пароход к Москве, они простояли на палубе. Нет ничего лучше, чем встречать рассвет, когда рядом находится тот, кто тебе мил.
Глава 13
Долгожданная весточка
– Федоровна! Федоровна! Тебе письмо из Москвы. Внучка пишет.
Почтальон, немолодая женщина с тяжелой сумкой стояла у калитки небольшого финского домика. К ней вышла сухонькая старушка, вытирающая руки об передник.
– Спешу обрадовать тебя.
– Спасибо, милая!
Письмо перекочевала в дрожащие старческие руки.
– Что пишет Лизавета?
– Приходи завтра, расскажу!
– Ну, я тогда пошла!
– Спасибо тебе.
Старушка проводила ее долгим взглядом внезапно увлажнившихся глаз и закрыла калитку. Одна радость и осталась у нее, эти редкие письма из столицы. Она села на скамейку под старой яблоней. Рядом примостился кот редкой для деревни сибирской породы. Он потянулся, сонно глянул на воробьев прыгающих в трех метрах от него и закрыл глаза.
– Спишь, Васенька, а не знаешь, что от Лизаветы пришла весточка, – сказала старушка. – Не хочешь послушать, что она пишет?
Кот сунул голову под лапу.
– Не хочешь, значит. Ну и не буду тебе читать. Не проси потом!
Старушка надорвала конверт и вытащила оттуда сложенный пополам листок. Вытерев уголком передника краешек глаз она прошептала:
– Пошли, Господи, моему солнышку счастья!
И только после этого стала считывать бисеринки букв, рисующие мозаичную картину неустроенной столичной жизни.
«Здравствуй милая бабушка. Это я, твоя Лисонька.
Бабушка, не знаю с чего и начать. За последнюю неделю в моей судьбе произошло столько удивительных событий, что даже самой не верится. Москва – огромный мегаполис, в нем, как в хорошей пьесе, спрессовано во времени и пространстве огромная масса людей, которая куда-то вечно торопится, бежит, делает деньги, на ходу отдыхает и снова бежит. По сравнению с нашей размеренной деревенской жизнью, Москва форменный дурдом. Представь себе, что и я неделю назад включилась в эту бесконечную гонку, но, к сожалению или к счастью, сошла с дистанции. Не по своей воле.
Бабушка, я тебе писала, что устроилась на работу в коммерческий банк. Так вот работа моя через неделю закончилась. С треском меня выперли из банка. Не оправдала, говорят, я высокого доверия. Директор банка уволил начальника службы безопасности, а заодно и меня, как его протеже. Помнишь, я тебе писала, что меня устроил Ван Ваныч через своего человека на работу в банк. Начальник и был его человек. А вменили ему в вину, то, что не узнал он отставшего от парохода директора банка, когда тот бежал по берегу, кричал и махал рукой.
Но ты особенно не расстраивайся, знаю у тебя сейчас глаза в слезинках, начала я с плохого потому, что решила хорошее приберечь напоследок. Спешу обрадовать тебя, бабушка. Я выиграла сертификат на новую квартиру. Это еще не сама квартира, а только бумажка, но все равно дом когда-нибудь построят, и ты, моя дорогая бабушка, переедешь ко мне. Так что крепись и не унывай. Я постараюсь тебе почаще писать. Ван Ваныч обещает меня устроить на этот раз в ту организацию, что будет строить этот дом.
Теперь о делах моих сердечных. Никого у меня пока нет, правда познакомилась с хорошим парнем, зовут его Егор. Обещал позвонить. Боюсь, только Серафима Карловна может не позвать к телефону.
Натуська передает тебе большой привет.
Иван Кузьмич еще крепится, собрался писать книгу, а у самого карандаш в руке дрожит. Он справлялся о твоем здоровье. Я сказала, что ты у нас марафонец и собираешься жить долго, долго.
Как там Василий, воробьев ловит? Тут у нас в банке был заместитель директора, так за глаза его все звали Васька Кот, вот бы нашему Василию у кого поучиться мышей ловить.
Родная моя бабушка, прости за краткость письма, убегаю. Собралась съездить на строительную фирму.
Не вздумай болеть и переживать за меня. Ты знаешь, я сильная.
Целую тебя крепко, крепко.
Твоя Лисонька.»
Старушка дочитала письмо, и две слезинки, прозрачными жемчужинками скатились у нее из глаз. Она укоризненно посмотрела на кота, который соизволил, наконец, проснуться. Старушка стала ему выговаривать:
– Не хотел Василий слушать, что пишет Лизавета, так тебе и надо! Будешь потом, бездельник, просить, чтобы рассказала, а я еще подумаю.