Каждая мать мечтает о счастье дочери или сына. Но какая мать точно знает, как именно будет выглядеть оно, это счастье? В воображении матери рисуются светлые, радостные, но очень туманные и неустойчивые картины. Даже самые безвольные дети в конечном счете становятся главными авторами своей жизни. А мать? Мать чаще всего лишь приспосабливает свои прежние туманные и зыбкие видения к тем реальным понятиям о счастье, к тем целям и упованиям, которым следуют дети.
Овинский с первой же встречи понравился Антонине Леонтьевне. Слава богу, не стиляга, не длинногривый какой-нибудь, не из тех, что брюки дудочкой и пиджак до колен. И образован, и жизнь повидал. Надежный, основательный человек.
Но, конечно, он понравился ей не только в силу этих своих качеств, а прежде всего потому, что он нравился дочери. И хотя Антонина Леонтьевна уверяла себя, что не позволит Иришке и помышлять о замужестве, хотя твердила Федору Гавриловичу, что у девочки быстро выветрится ее блажь, что дочка просто начиталась романов и насмотрелась фильмов, она, часто сама того не подозревая, очень пристально и серьезно приценивалась к Овинскому.
Ее смущал его возраст — на десять лет старше Иришки. Но бежали дни, увлечение Иры не только не ослабевало, а, напротив, все более властно овладевало дочерью, и возраст Овинского уже перестал смущать Антонину Леонтьевну. Наоборот, она вдруг нашла, что именно этим и хорош выбор дочери. Что проку от молоденького: сам ребенок да жена ребенок, натворят глупостей — потом не расхлебаешь.
Под осень, когда Иру уже оформили в техникум, но до занятий еще оставалось много свободного времени, Федор Гаврилович предложил дочери путевку в двухнедельный дом отдыха — первую путевку, первую самостоятельную поездку в ее жизни. Но девочка ответила, что не только на две недели, даже на два дня не оставит город. Она похудела, даже подурнела, была то бурно общительна, то дерзка и замкнута. Глядя на нее, мучаясь ее счастливыми муками, Антонина Леонтьевна все более и более сдавалась. Теперь уже и возможность раннего замужества дочери не казалась ей дикостью. Мало ли вокруг девчат, засидевшихся в невестах. И образованные, и собой пригожи, а счастья нет. Почему? Упустили время. Какой резон молодым людям за перестарками ухаживать? Да и сами стали чересчур рассудительны да осторожны. Нет уж, не зря, знать, говорится: куй железо, пока горячо.
В конце концов Антонина Леонтьевна сама начала поторапливать со свадьбой. Чему быть, того не миновать. А девочка совсем голову потеряла. Долго ли до греха.
Утром шестого ноября горкомовская «Победа» остановилась у светло-серого дома на набережной, и Овинский с помощью шофера вынес на тротуар два своих чемодана и рюкзак. Шофер крепко пожал ему руку шершавой, теплой рукой и пожелал счастья.
В окно, откинув портьеру, выглянула Ира. Увидев его, она застыла на мгновение, потом кивнула ему растерянно, почти испуганно, и скрылась. Поднявшись на крыльцо с чемоданами в руках и рюкзаком на плече, он услышал, как навстречу ему понеслись по коридору быстрые-быстрые шаги…
Когда она открыла дверь, они некоторое время молча смотрели друг на друга через порог, пораженные реальностью, ослепительной явственностью того, что до самой последней минуты казалось невероятным.
Днем они пошли в загс. Ира настояла, чтобы они пошли только вдвоем. Ей хотелось, чтобы вокруг было как можно меньше людей и шума. Даже собственный голос казался ей чем-то посторонним и неуместным.
Они шли, прижав локоть к локтю, и никогда еще она не чувствовала так отчетливо, полно и слитно их общее волнение. Под ногами у них стучала замерзшая гулкая земля, припорошенная первым, едва заметным пушком. На стенах домов, обдуваемые неслышным ветром, трепетали флаги.
В загсе они задержались недолго. Хотя им сказали, что их еще не зарегистрировали, что пока от них принято лишь заявление, что сама регистрация состоится только через неделю, они, мало вдумываясь и вслушиваясь во все эти формальности, считали, что последний шаг сделан.
На улице он надел на ее маленький палец кольцо и сказал:
— Ну, жена!..
Она ярко покраснела, но, отважно вскинув на него глаза, ответила в тон ему: