Около Орлова за столом для совещаний шелестел приглушенный, невнятный разговор. Там сидели руководители депо — все, за исключением Соболя. Но самому Соболю в голову не приходило, что он сидит отдельно, в другом конце кабинета, хотя сейчас уже имел право сидеть там же, возле стола. Он еще не совсем опомнился от той фразы, которую шепнул ему Тавровый, когда несколько минут назад они встретились в дверях кабинета: «Все улажено, Игорь Александрович, вы остаетесь замом».
Соболь провел по лицу ладонью и только тут заметил, как он вспотел: оттого, что переволновался, и еще оттого, что сзади припекала батарея. Топили в депо не скупясь — свой уголь, своя котельная.
Поднялся Орлов.
— Разрешите начать, товарищи. Мы собрали командиров и партийный актив, чтобы зачитать приказ министра о награждении группы работников депо. Правда, нам уж вот теперь стало ясно, что мы сделали ошибку, — надо было собраться в клубе, пригласить весь коллектив. Обмишулились, одним словом, задним умом крепки. — Улыбнувшись, он виновато развел руками. — Ну, ничего не поделаешь, откладывать нельзя — я должен срочно выехать.
Он задумался на мгновение, слегка наклонив красивую, крепко посаженную голову. Завитки волос, густо-черных, без малейших признаков седины, соскользнули на широкий, в глубоких складках лоб.
— Прежде чем огласить приказ, разрешите подвести некоторые итоги. Ваш коллектив с честью вышел из трудностей…
Хотя все эти дни Соболь старался метеором проскакивать через помещения депо, хотя никто ничего не рассказывал ему о положении дел в цехах, он не мог не видеть, не чувствовать, как невероятно много за невероятно короткий срок переменилось в жизни депо волею этого человека. Поражал темп, взятый на ремонте паровозов, — они словно с конвейера сходили. Но еще более изумлял перелом, наступивший вдруг в работах по реконструкции депо. Откуда что взялось — и строители, и материалы, и даже оборудование. На глазах менялся облик целых участков.
Теперь, слушая и не слушая Орлова, Соболь смотрел на него завороженными глазами.
— …Ничто не устоит перед вашей самоотверженностью, вашим энтузиазмом, — долетало до Соболя с того места, где возвышалась красивая фигура Орлова. — Здесь, в Крутоярске-втором, высоко несут знамя великого почина. Рабочие вашего депо умеют побеждать любые трудности…
Речь его была короткой и жаркой. Заключая, он взял со стола телеграмму.
— А сейчас разрешите огласить приказ министра. — Он поднес листок ближе, откашлялся и, повысив голос, начал читать: — «О награждении наиболее отличившихся работников локомотивного депо Крутоярск-второй. За самоотверженный труд, инициативу и находчивость…»
Вместе со всеми Соболь аплодировал каждой зачитанной Орловым фамилии. Но сам он думал не о награжденных, а о том, что можно так вот оперативно отличать и награждать, так вот, запросто переговорив с министром, все решить. Соболя всевластно захватило чувство восхищения человеком, посверкивающим впереди над столом знаками отличия высшего комсостава транспорта. Только к Орлову было приковано его внимание.
Орлов сел.
Из-за стола поднялся Тавровый.
— Когда, товарищи, будут непосредственно вручаться награды, я думаю, это произойдет скоро, мы соберем весь коллектив — так сказать, исправим ошибку. А теперь, товарищи, может быть, кто хочет выступить?
По рядам пробежало движение — головы повернулись в сторону героев собрания. Они сидели хотя и не рядом, но все в одном конце, недалеко от двери. Максим Добрынин, ссутулившись, спрятав лицо, нервно вытирал ветошью руки. Гена Булатник изумленно, оторопело смотрел на Таврового; казалось, он совсем не верил в случившееся и ждал какого-то нового сообщения, опровергающего первое. Афанасий Добрынин ребячески широко и смущенно улыбался. Кряжева не было.
— Так кто же? — снова обратился к собранию начальник депо. — Кто-нибудь непосредственно из награжденных?
Награжденные продолжали молчать.
— Дайте им опомниться, — заметил, улыбаясь, Орлов.
В рядах сдержанно рассмеялись.
— В таком случае, товарищи… — начал было Тавровый, но в этот момент Максим Добрынин выпрямился и вскинул над головами впереди сидящих зажатый в руке пучок грязно-бурой ветоши.