Можно ли этого избежать? Еще раз хотелось бы подчеркнуть, что будущего мы не знаем и знать не можем. Мы говорим сейчас лишь о тех тенденциях, которые обозначились в первые пятнадцать лет XXI столетия. Если Россия станет развиваться в соответствии с наметившейся линией, то вероятность печального исхода достаточно велика. Если же нам удастся осуществить коренной поворот и сделать современную Россию страной не XX, а XXI века, мы сохраним шанс завершить модернизацию и даже включиться в процесс постмодернизации.
Приложение
ВО ВСЕМ ВИНОВАТЫ ЭКОНОМИСТЫ-РЫНОЧНИКИ?
П. В. Усанов
Либерализм типичен для экономической науки, в особенности англоязычной, и прежде всего американской.
Расхожим мнением стало то, что большинство экономистов придерживаются прорыночной ориентации, полагая, что «рынок сделает все», а государственное вмешательство в рыночный процесс только разрушит экономический порядок. Такую идеологию часто называют «рыночным фундаментализмом», «вашингтонским консенсусом» или даже «монетаризмом» (хотя к монетаризму политика центральных банков и правительств, которая сейчас проводится, не имеет никакого отношения). Критики либеральной экономической политики полагают, что ответственность за все беды как развитых, так и развивающихся стран лежит на экономистах-рыночниках, «чикагских мальчиках», которые не хотят принять на вооружение принципы этатизма.
Высказывание Дейдры Макклоски, вынесенное в качестве эпиграфа, отражает устоявшееся мнение не только профессиональных экономистов, но и интеллектуалов, которых Фридрих фон Хайек называл «продавцами подержанных идей». А интеллектуалы распространили его через журналистов и блогеров и донесли до обывателей.
Пол Кругман пишет, что «неоклассический синтез позволил экономистам сочетать прогосударственные взгляды на кредитно-денежную политику с убеждениями, которые во всем прочем можно признать свободно рыночными» [Krugman 1998].
Роберт Каттнер отмечает: «...большинство профессиональных экономистов после эры любви к смешанной экономике вернулись к новому фундаментализму, который лелеет рыночные добродетели» [Kuttner 1996: 3-4].
Барри Эйхенгрин пишет: «...игроки, задававшие тон в преддверии кризиса, решительно позиционировали себя в качестве убежденных сторонников невмешательства в работу рынка» [Эйхенгрин 2013: 174]. Он относит к экономистам-рыночникам Бена Бернанке, Алана Гринспена, Лоуренса Саммерса.
А вот цитата из журналистской работы российских авторов:
«Отечественные неолибералы (а вашингтонский консенсус общепризнанно носит неолиберальный характер) строго следуют этим [рыночным] идеям, наглухо изолировав инновационную политику от индустриализации и возведя ее в ранг самостоятельного культа» [Ивантер, Механик, Рогожников, Фадеев 2013].
Поэтому, когда появляются проблемы в экономике: девальвации, кризисы, безработица, отток капитала, инфляция, — то во всем начинают винить рынок и экономистов-рыночников, которые довели ситуацию до кризисной.
Обычно при этом используется следующая логика. Кризис наступил из-за того, что алчность капиталистов вкупе с иррациональной эйфорией на финансовых рынках стала причиной снятия ограничителей на деятельность участников рынка. В итоге рынок оказался абсолютно свободным. Недостаточность мер регулирования привела к пузырю, который образовался на этом свободном рынке. Потом данный пузырь лопнул. Так как ведущей идеологией была идеология невмешательства, то и ответственность лежит на ней. А поскольку она создана экономистами-рыночниками, то во всем виноваты именно они. Надо отказаться от их рекомендаций, перейти к политике активного государственного вмешательства и создать новые комитеты и ведомства, которые, наконец, сделают рынок цивилизованным.
Джордж Акерлоф и Роберт Шиллер пишут: «Мы подчеркиваем необходимость создания комитетов и комиссий, которые будут разрабатывать реформу финансовых учреждений и придумывать правила, в которых мы все так остро нуждаемся» [Акерлоф, Шиллер 2010:211].
Никто не пытается проверить, действительно ли современные экономисты так уж сильно придерживаются рыночных взглядов.