Однако попытки некоторых аналитиков предложить дискуссионные тезисы относительно того, как будет выглядеть политическая жизнь общества в XXI веке, одобряются далеко не всеми. Вряд ли сейчас можно говорить о какой-нибудь новой демократии или постдемократии по аналогии с новым индустриальным или постиндустриальным обществом.
Существуют, правда, утопические схемы будущего, в которых речь идет о формировании некоего глобального правительства [Этциони 2004]. Рассматривать подобные прогнозы не слишком интересно, поскольку они строятся на абсолютизации рационального и полном игнорировании иррационального в жизни человечества. Мол, давайте, ребята, жить дружно, поскольку это оптимальный способ решения наших совместных проблем.
Впрочем, наряду с утопиями есть схемы, сочетающие краткосрочную антиутопию с долгосрочной утопией. Попытку предложить весьма рискованный взгляд на перспективы государства и демократии сделал, например, знаменитый французский исследователь Жак Аттали — бывший директор Европейского банка реконструкции и развития — в своей книге «Краткая история будущего».
Известный своими левыми взглядами Аттали рисует ужасающую картину либерально-рыночного всевластия, утвердившегося в XXI веке. Ему представляется, будто государство, находящееся в остром конфликте с рынком, в конечном счете проиграет борьбу и рухнет. Мир превратится в стихию, где господствуют крупные корпорации, пытающиеся каким-то образом организовать безгосударственную жизнь человечества исключительно на рыночных принципах. Государства, по всей вероятности, формально сохранят свое существование, но будут бессильными игрушками в руках гонящегося за прибылью бизнеса.
В частности, государства XXI века, по мнению Аттали, откажутся от системы социального страхования (видимо, под давлением либералов, считающих, что чиновники неэффективно используют налоги, взимаемые с граждан) и передадут эти функции частному сектору. Негосударственные страховые компании при этом будут выплачивать гражданам пособия по болезни, безработице, потере кормильца, а также компенсировать утраты, вызванные кражами и несчастными случаями. Но поскольку их эффективные менеджеры в отличие от неэффективных государственных служащих заботятся о прибыли, страховые компании установят над своими клиентами своеобразную тиранию корысти.
Гражданам станут директивно навязывать правильный образ жизни, при котором вероятность болезней и несчастных случаев должна резко снизиться. «Компании будут диктовать людям, как жить <...> Они станут наказывать курильщиков, пьяниц, толстяков, безработных, незащищенных, агрессивных, рассеянных, опрометчивых, растяп, мотов. Невежество, уязвимость и расточительность будут считаться болезнями <.. .> Все, что можно обозначить выражением “быть в форме”, станет нормой общественного положения» [Аттали 2014: 176-177].
Понятно, страховые компании должны будут постоянно контролировать, делает ли их клиент все необходимое для того, чтобы находиться в хорошей форме. И, соответственно, эти клиенты вынуждены будут (если, конечно, они хотят претендовать на страховые выплаты) согласиться на постоянное пребывание под наблюдением. «Датчики и миниатюрные камеры, — пугает читателя Аттали, — на всех общественных и частных территориях, в офисах и местах отдыха, даже в мобильных устройствах начнут следить за приездами и отъездами <...> Местоположение универсальных мобильных устройств будет определяться в любой момент. Все данные, содержащиеся в них, включая фотографии повседневной жизни каждого человека, смогут сохранять и продавать специализированным предприятиям, государственным или частным полицейским органам <...> Все будут знать все обо всех. У людей исчезнет чувство стыда и одновременно увеличится толерантность <...> Подкожные микрочипы смогут непрерывно регистрировать сердцебиение, артериальное давление, уровень холестерина; микропроцессоры, встроенные в органы, — отслеживать отклонения от нормы в организме» [Там же: 177-179].
Нетрудно заметить, что Аттали рисует поистине оруэлловскую картину надзора за человеком со стороны «Большого брата», только выводит это страшное будущее не из тоталитарной политической системы, а из свободного рынка.
Дальше — хуже. Ослабленные рыночными фундаменталистами государства, как видится автору новой антиутопии, не в силах будут дать отпор пиратским государствам [Там же: 211-214]. Воцарится вопиющее беззаконие.
Но постепенно народ очухается. В обществе каким-то образом возобладают альтруисты (поначалу преимущественно женского пола), и «рынок будет понемногу вытеснен в пользу социальной экономики», «планетарный парламент установит всемирные налоги», и «каждый должен будет считаться с мнением планетарного правительства». «Высшей точкой эволюции станет живой гиперразум, для которого человечество будет лишь незначительной составляющей и который начнет действовать независимо от интересов собственно рода людского» [Там же: 249-257].