— Какая тут каналья шляется? — выругался он вслух и, облюбовав тонкую черноватую березку на чубук, наклонился, чтобы срезать ее. В это время сзади жевавшая траву лошадь храпнула, и, кинувшись в сторону, сбила его с ног. Он упал навзничь, предполагая, что вот сейчас его оплетет лапами медведь. Но тут же услышал оглушительный залп и крики людей.
А когда приподнял голову, то с ужасом увидел перед собой Ганьку-шахтера с занесенным в руке ножом. Немного подальше, на опушке леса, стояла окруженная золотничниками Валентина. Раненых Качуру и Настю колотили золотничники прикладами.
— Вставай, сука беззубая! — злобно крикнул Ганька. — Продался, холуй! Мы те сегодня же усоборуем.
Он схватил Лямку за ворот и, поставив на ноги, толкнул.
Раздался выстрел, и Лямка с раздробленным черепом бесшумно свалился на мягкую траву…
Сунцов быстро подошел к бледной и едва стоящей на ногах Валентине. Он был в тонком лайковом плаще с башлыком и в левой руке вертел легкую винтовку. Тунгусники широко расступились.
Они не виделись с тех пор, как Евграф ночью покинул Боровое. Валентина заметила, что он отпустил черную вьющуюся бородку и усы. Загрубелое лицо Сунцова было сильно исцарапано.
— Ну-с, как дела, мадам директорша? — начал он, опираясь на винтовку.
И, не выдержав тона до конца, задыхаясь, расхохотался.
— Ты, наверное, думала, что никогда не увидишь лица брата-бандита, а вот пришлось, и теперь поговорим!
Он оскалил от злости белые зубы, схватил ее за руку и, повернув вокруг себя, с размаху бросил на землю. Валентина ударилась ухом о выступивший корень и почувствовала лишь одно — как из глаз брызнули разноцветные ленты искр.
Очнулась она ночью. Вверху плелись темные развесистые ветви душистой пихты. Дотлевали потухающие костры. Ночь парила теплом и крепким запахом серы.
— Ну что, ожила? — Сунцов поднялся около ее ног и, привстав на одно колено, подвинулся ближе.
— Уйди, негодяй! Что тебе нужно?
Лицо Сунцова искривилось в судорогах. Он рассмеялся.
— Уйду, но и тебя уведу, не оставлю этим христопродавцам, будь покойна!
Валентина в отчаянии схватилась за попавшийся под руку толстый сук и задрожала.
— Уйди… или убивай, разбойник! — крикнула она все тем же глухим голосом.
Кое-кто из золотничников подняли головы, но снова опустили их и, потягиваясь, шебаршали ногами по сырому мху.
Сунцов, немного отступив, заговорил с Валентиной спокойнее.
— Ты оставь, поговорим и без этого, — указал он на сук. — Скажи, что тебя связало, ну, с этим Яхонтовым? Ведь он лакействует перед карманщиками. Ты же всегда хвалилась своей независимостью… Свободолюбием!..
— Это ложь!.. Он… мы оба… честно работаем…
Она отвернулась от Евграфа.
— Для народа, хочешь сказать? — насмешливо договорил Сунцов. — Так, по-вашему, это народ — Медведевы? Нет, вы работаете на сволочь, которая заела всем жизнь в России.
Сунцов снова приподнялся на колени.
Валентина молчала, но по пылающему лицу и глазам Сунцов понимал ее состояние и то, что она готова вцепиться ему в горло.
Это бесило его.
— Нет! — крикнул он, желая окончательно вызвать ее на сопротивление. — Лучше я тебя здесь же задушу собственными руками и брошу зверью на ужин, чем допущу позор на фамилию Сунцовых… И сам издохну, но пойти к шпане — нет!
Он кинулся на Валентину и хотел схватить ее за горло. Но в тот же момент зашатался, взмахнул руками и, попятившись назад, запнулся за лежавшую под ногами сухостоину.
Валентина видела, как он упал на костер между кипящими котлами. Отбросив в сторону сук, которым ударила брата, она исчезла в кустах.
На опушке леса, там, где начиналась полянка заброшенного прииска, Валентина запнулась о чье-то растерзанное тело…
Сзади глухо щелкнуло несколько выстрелов, а впереди ослепительной полосой блеснула молния, и уже ближе, будто взрывая горы, ударил гром. Кусты малинника и мелкого тальника брызгали ей в лицо холодной росой…
Валентина, задыхаясь и падая, бежала по неизвестной ей тропинке…
27
Рабочие заняли дороги и тропы между приисками, Василий на Алексеевской спешил людей, со всем отрядом пошел по глухой тропе, которая вела к забытому старательскому прииску.
Измокшие люди гуськом шлепали по воде, набравшейся в яминах. На каждом шагу кто-нибудь спотыкался или падал. Но все старались не отставать друг от друга. Чуткое ухо Василия давно уловило звуки, похожие на выстрелы, и он, насторожившись, прибавлял шагу.
Вверху, по макушкам деревьев, шумел ветер.