— А что же делать? — Вихлястый растопырил руки и остекленелыми глазами смотрел на топтавшихся в жидком месиве рабочих.
— Работу бросать думаешь, али как? Ведь мы только до ладного золотишка добрались…
— А ты думаешь, всю воду отсюда вычерпаешь? — насмешливо упрекнул старик материальный.
— Тогда одна смена только и будет заниматься откачкой, — поддержал Василий.
— А зимой все равно вода волю возьмет, — загорячился материальный. — Воде надо отвод дать.
Вихлястый широко размахнулся и бросил в грязь сверкавший в руке топор.
— Учителей набралось… Делайте, как знаете.
На следующий день началась закладка водоотливной камеры.
…Ясные северные дни и белые ночи резко сменились серым мороком и холодными ночами. И хотя тайга еще колыхалась вечнозеленым разливом, но подступающие с каждым днем морозы с северными ветрами сметали последние краски с березняков и осинников, засевших в лощинах между кедрами.
Забереги Удерки по утрам сковывались тонкой слюдянистой коркой льда. Приисковый молодняк кучками бродил по тайге, собирая бруснику.
Но вокруг драг и на руднике еще кипела напряженная работа. Чувствуя окончание сезона, Василий и Яхонтов нажимали на все места, где можно было двинуть дело вперед.
Драгеры уже чувствовали перемену Василия. Вернувшись с Баяхты, он ходил хмурый и замкнутый.
— На дедовской снастине едем, — глухо сказал он, прислушиваясь к фырканью паровика на драге.
Яхонтов наклонил голову и медленно подошел к золотопромывочному аппарату драги номер один.
Человек пять рабочих стояли по бокам шлюзов и прислушивались к невнятным словам директора и Василия.
— Свою надо заводить, — отозвался старший драги. — Это ее на мазе держишь, так дюжит пока.
На шлюзах блестела золотая россыпь и куски сланцевидной породы.
— Ты куда задумал? — спросил старик с сивой бородой, не расслышав как следует разговоров директора с Василием.
Василий насупил густые, похожие на крылья, брови и, достав из кармана бумагу со штампом, поднес ее к лицу Яхонтова.
— Вот она, легкая на помине, — усмехнулся он. — Еду на рабочий факультет, в Томск.
Большие черные глаза Василия смеялись в темных яминах, останавливаясь на знакомых лицах приискателей.
На драге затихла машина. Рабочие окружили Василия и директора.
— Что доспелось? — спросил пришедший секретарь Залетов.
— Васюха вот дурит, — махнул рукою старик. — Уматывать в город, что ли, собрался?
— Как? Без головы нас оставляет?
— Хватит с вас голов, — махая руками, смеялся Василий.
— Голов-то много, только не отесаны, — заметил кто-то из рабочих.
— Вот и начнем тесать, — подхватил Василий.
На палубе снова заработала машина, номера заняли свои места.
Придерживаясь за канат, Василий поманил к себе Яхонтова.
— С золотом скоро надо ехать, — сказал он, наклоняясь.
Но Яхонтов знал, что ему хочется сказать что-то более важное.
— Так ты серьезно думаешь совсем удрать?
— А как же? Мне здесь оставаться просто тяжело.
Он выпрямился и бегло заглянул в глаза директора.
— Знаешь, Борис Николаевич, я и сейчас злюсь на себя за свою глупость с Лоскутовой. Обижайся не обижайся, а я хочу прямо сказать, что мне жаль Валентины, твоей жены. Сам, может быть, я испакостил дело. Я знаю, что она дорожит тобой, но я не могу. Теперь я уезжаю и хочу, чтобы вы оба знали правду обо мне. Ты говоришь, что из меня выйдет инженер. Я тебе верю, как отцу родному, и налягу на учебу обоими плечами. А за дело я не боюсь, пока ты здесь.
Василий торопился выдохнуть последние слова и, стиснув руку директора, сбежал с палубы на берег.
Ошеломленный Яхонтов ухватился за канат в том месте, где только что держался Василий. Непонятное чувство зашевелилось в груди директора. Как тучи из-за леса, перед ним проплывали воспоминания недалеких зимних дней, полных тревоги и скрытой ревности.
«Да, лучше ему ехать», — думал он.
Выпал глубокий снег. Жизнь в Боровом как-то сразу приняла другой характер. Отмывшись в бане, драгеры бродили по квартирам, дымили в клубе и конторе нестерпимой махоркой и мешали работать спешившим с отчетностью служащим. Часть сезонников собиралась уже выезжать на зимовку в подтаежные деревни, где надеялась получить наиболее дешевое содержание.
Вечером в Покров было открытое партсобрание, на которое пришли почти все жители центрального прииска.
Первый доклад делал Яхонтов. Доклад разделялся на три части. Сначала директор сообщил о всех известных итогах работы и быстро перешел к снабжению приисков на зимний период, а затем неожиданно сообщил план будущей грандиозной работы, выразив в нем мысль Василия о приобретении драг калифорнийского типа и разведывательных буров.