КРУТЫЕ ПЕРЕВАЛЫ
Повесть
В предрассветном мраке бурлящие волны Ангула отливали отчищенной сталью. От кустарников, покрывших левый берег реки, пахло вереском, багульником и расцветающей черемухой. Поперек реки заходящая луна рассыпала золотое руно лучей, отчего на противоположном берегу отчетливее выступали очертания гигантских гранитных скал.
Узкая дорога, пробитая между берегом и скалами, издали извивалась желтой гусеницей: по ней ожидалось наступление иностранных войск и частей казачьего старшины Репьева, только что назначенного командующим всеми карательными силами против сибирских партизан.
Окопавшись за колодником, кочками и искорями, головной партизанский отряд Николая Потылицына растянулся цепью вдоль берега. Бойцы знали, что от удачи удара по смешанным войскам будет зависеть дальнейшее продвижение вперед, к магистрали железной дороги, к этой неиссякаемой артерии, доставляющей из Японии и Англии вооружение для белой армии.
Партизаны не спали третью ночь, но крепились. Только отдельные стрелки дремали, надеясь на бдительность соседей. Около пулеметчика Корякина закрякал полевой телефон. Он взял трубку и через спину лежавшей рядом Лизы передал ее Николаю. Голос раздался как из-под земли.
— Товарищ командир?
— Да. Слушаю.
— Это Чеканов говорит.
— Здорово, товарищ Чеканов! В чем дело?
— Да как же, значит, тово… Тут мы с Юзефом пришили шпиона с листовками… Что прикажешь делать с ним?
— Отправьте к Соболеву…
— Нет, мы не о том… Мы, значит, как наборщики и полиграфисты, не можем терпеть такой паскудины… Уж если они хотят взять нас на Иисуса, то нам даже очень прискорбно думать, что мы топором деланы.
— Умно, товарищ Чеканов, но… Это мы обмозгуем на передышке.
Николая толкнула в бок Лиза. Он взглянул на противоположный берег и потянулся к биноклю, болтающемуся за поясом. Сквозь сизый рассвет было видно, как за излучиной реки, по кромке молодой чащи, показалась сначала сотня казаков, а за ней, поблескивая штыками, колыхались ряды пехоты, одетой в черные мундиры.
— Итальянцы, — шепнул Николаю Корякин. — Бить, нет?
— Обожди, пока завернут за скалу.
За итальянцами густо двигались чехи, батарея, навьюченная на горных ослах, и дальше обоз с провизией.
Пулеметчик вытянул шею, напоминая охотничью собаку во время стойки, и шепнул соседям:
— Первый номер, смотри.
Черные стволы пулеметов молча повернулись на скалы.
Казаки проехали поросшую кустарниками разложину и поравнялись с левым флангом партизан. Ехали они без опаски, предполагая, что, сбитые с прежних позиций и покинувшие село Пухово красные все еще бегут в неизведанную дебрь Саянских предгорий.
По цепи тихо пощелкивали затворами, шебаршили, прилаживаясь поудобнее, но молчали.
Высокая грудь девушки часто вздымалась, как будто она только что пробежала большое расстояние.
— Почему не стреляем? — волновалась она, расстегивая воротник солдатской гимнастерки.
— Пусть поглубже завязнут, — шепнул Николай.
Сутулый и богатырски сложенный Корякин сверкнул на Лизу серыми глазами и торопливо вставил ленту в «кольт».
— Эх, и смажем! — хмыкнул беловолосый парень, потирая коричнево-загорелые руки.
— А ты смотри в оба! — огрызнулся пулеметчик.
Конники остановились под самой высокой скалой, наискось от пулеметной команды. Но партизаны выждали, пока подтянулись задние части и ослы. К удивлению засады, белые построились четырехугольником, в средине которого взметнулось бело-зеленое знамя и хоругви. Утренний туман уходил ввысь, и узкое расстояние позволяло партизанам различать иностранцев и русских.
— Кажется, молебствовать собираются! — пустил один из пулеметчиков придушенный смешок.
Среди четырехугольника действительно поднялись на какое-то возвышение священнослужители в светлых ризах и по заречным хребтам загудел бас:
— …Спаси, го-осподи, люди твоя…
Дрожащей рукой Лиза ухватилась за плечо Николая. В ее васильковых глазах непомерной злобой вспыхнули огоньки. Все, что недавно еще определялось ею как смешное и в высшей степени невежественное, но уже не могущее убеждать взвихренных революцией умов, вставало снова как чудовище, мрачное и отвратительное.
— Ах, негодяи! Да бей же, товарищ Корякин!
Но старший пулеметной команды не успел еще взять прицел, как винтовочные залпы партизан загремели с левого фланга и в тылу у молящихся. Стреляя из карабина, Лиза видела, как навстречу метнувшейся в горы толпе вздыбили батарейные лошади белых, и все это животное месиво завертелась клубком, да еще то, как окруженные, отчаявшиеся итальянцы прыгали в бурлящие волны Ангула.