— Слушаюсь!
Репьев сделал знак, и адъютант замер в дверях с приложенной к фуражке рукой.
— Составьте текст телеграммы верховному правителю, — сказал командующий.
Скобелин подошел к столу и, не садясь, набросал в блокнот:
«Омск, ставка верховного. Доношу: разбитые красные банды Потылицына бегут в тайгу. Преследование казаками русской группой. Чехи бездействуют, прошу распоряжения.
Командующий, не читая, подмахнул телеграмму и вышел из штаба. Рядом с его тучкой фигурой адъютант казался подростком. Июльское солнце дышало на землю зноем. Гудящие оводы кружились над бегущим в село скотом. Из ворот депо, пыхтя и разбрасывай пар по сторонам, выходил броневик, вслед которому перекликались молотки и глухо харчали токарные станки.
Генерал всегда испытывал тревожное чувство, когда слышал этот стальной лязг. Еще в пятом году, участвуя в экспедиции Меллер-Закомельского, он видел пламенем взметнувшийся рабочий гнев, не смиряющийся под казацкой нагайкой и виселицами. Животная дрожь не покидала его вплоть до станции, где помещался штаб полковника Прахаля. Командующего пугала мысль, что рабочие могут разобрать рельсы и посадить на броневик своего машиниста или просто остановят поезд и зарежут его, генерала, на каком-нибудь разъезде.
Понимая настроение начальника, адъютант начал разговор о женщинах:
— Вечером приглашала вас эта блондинка, вашдительство, — хитро сказал он, закручивая черный ус.
Генерал крякнул, как селезень на болоте, и повернул выбритое пухлое лицо к своему секретарю:
— Это жена начальника станции?
— Да… Экзотическая особа… Она, знаете, верхом катается прекрасно и вообще тренированная особа.
— Пикантная, — усмехнулся командующий. — Вы, поручик, распорядитесь по части вин и прочего там…
Броневик коротко свистнул и остановился на первом пути около вокзала.
Полковник Прахаль говорил по прямому проводу с Омском, и Репьеву с адъютантом пришлось полчаса потеть в приемной, отмахиваясь от досужих мух. Наконец полковник вернулся в кабинет и чуть заметным оскорбительным кивком головы пригласил приезжих. Полковник был высок и сухощав. Светлая его борода аккуратно была подстрижена и расходилась на две половины. Репьева, признающего достоинством военного человека только усы, эта борода злила особенно. Но он все же протянул руку, которую чех вежливо и быстро пожал.
— А мы к вам по срочному и важному делу, — начал командующий, заикаясь.
— Я слушаю, — коротко ответил Прахаль.
— Желательно выяснить, почему чешские войска, вверенные моему командованию на реке Ангуле, не двигаются вперед?..
— Чешские войска вверены моему командованию, — перебил его Прахаль.
— Но… у меня имеется приказ верховного правителя…
Прахаль прошелся по комнате и насмешливо посмотрел в побагровевшее лицо командующего всеми внутренними войсками Сибири.
— У чехов есть свой приказ, на основании которого чешские войска через два дня будут отозваны.
У Репьева выпала из рук сигара.
— То есть как это?
Прахаль сел против генерала и, мягко улыбнувшись, развернул перед ним свежий номер газеты «Плуг и молот».
— Это мелочь, но народ так думает…
Перед глазами Репьева запрыгали знакомые буквы. Он остановился на передовой и, едва соображая, прочел обращение партизанского исполкома к чехам. В последних строках говорилось:
«Товарищи чешские солдаты! Мировой пролетариат и крестьянство клеймит вас позором. Здесь вы душите в интересах буржуазии нас, а она дома у вас душит чешских рабочих и крестьян. Товарищи, обратите ваше внимание на врагов трудящихся — белых генералов, помещиков, фабрикантов и кулаков».
— Это же гадость, полковник! — заревел генерал, соскакивая с кресла. — По этой писучей шайке давно скучает веревка, уготованная ей по праву… Да и какую угрозу может представлять эта безвкусица и бездарщина?!
Прахаль пожал плечами.
— Солдаты читают советские газеты и косо смотрят на офицеров… А вам, генерал, невыгодно разлагать свою армию… Вы знаете, что при шатком положении и капля дает перевес.
Броневик, шипя и отфыркивая, пустился в обратный путь.
В окна вагона замелькали телеграфные столбы. На двух из них Репьев увидел черные бесформенные предметы и, ткнув пальцем, спросил:
— Что это, поручик?
Адъютант закрутил усы и безразлично ответил:
— Это повешенные большевики из депо.
— Дайте вина, — проворчал начальник.