— Печать — наш большой помощник в борьбе с классовым врагом!.. Уже доподлинно известно, что такая маленькая и примитивная газета, как «Плуг и молот», мобилизовала вокруг партизан не только внимание наших крестьян и рабочих, но частью и иностранных солдат… И нужно нам усилить эту печать путем оборудования настоящей типографии и обеспечить силами редакцию… К тому же наша пресса может расти и развиваться только в надежном тылу, а перебрасывать готовую продукцию гораздо легче, чем беречь типографию в подполье, в постоянной опасности.
Лиза, Корякин, товарищ Червонный и молодой наборщик из губернской типографии ночевали в сторожевой будке. Солнце повернуло к обеду, когда к ним шумно ворвались Чеканов и Юзеф.
— В военном городке восстание! — закричал Чеканов, размахивая руками.
Все выскочили за двери. День был солнечный, прозрачный, с деревьев летела последняя желтая листва. Из-за голой горы, отделяющей город от военного лагеря, доносились глухие выстрелы. Жена будочника загоняла в стойло пеструю корову и по-женски причитала:
— Палят-то, боже мой!.. Ой, и жизня пришла!
— Но почему так скоро? — удивился товарищ Червонный.
— Провокация, слыхать, вышла, — объяснил Чеканов. — Солдат, которые были на вчерашнем собрании, арестовали, а полк их не выдал и пошла потасовка… Давайте пока на типографию нагрянем… Я там уже обстряпал дело, и ребята стаскивают на подводы шрифт.
— Но как же мы от восстания убежим? — запротестовала Лиза.
— Восстание неудачное, — волнуясь, сказал товарищ Червонный. — Вы действуйте, как говорит товарищ, а я узнаю через железнодорожников, в чем дело. Только немного замаскируйтесь.
Товарищ Червонный быстро наклеил острую бородку с усами и переоделся в серый костюм. Для Лизы и других тоже нашлись вещи. И вскоре все были готовы к походу.
Нарядившись в узкий пиджак и брюки, Корякин был недоволен таким платьем, но смирился. К типографии пробирались поодиночке со стороны, не оцепленной патрулем, и все попали вовремя. Чеканов бегал мимо машин и кричал работавшим над упаковкой наборщикам:
— Товарищи! Петит-то не забудьте… Да десятого побольше… Бумагу, бумагу грузите!
Во дворе около четырех пароконных подвод возбужденно топтались вооруженные солдаты. Это были наборщики и железнодорожники, теперь одетые в солдатские шинели. И когда весь багаж был уложен, а Чеканов заскочил на облучок передней подводы, с улицы раздался залп, и караульный рабочий, взмахнув руками, толкнулся головой в середину ворот, распахнув обе их половины:
— Гони напролет! — закричал Корякин, вскидывая кверху руку с наганом и другой ударяя по лошадям. Лиза бросилась к задней подводе, но новый залп оглушил ее, подкосив под ноги. Мимо, на задний двор, протопали тяжелые шаги. Кто-то подтащил ее к забору, но не осилил, видимо, ноши. Смутно представляя случившееся, она попробовала подняться, но обе ноги не повиновались и ныли жгучей болью. Сквозь забор ослепительно светили солнечные лучи. Поняв свое положение, она сунула руку к груди и задрожала: револьвера и узелка с цианистым калием не было.
«Забыла на разъезде», — вспомнила она, оглядываясь на тяжелый топот лошадиных копыт. Посредине двора ползал раненный в живот Юзеф. Где-то по окраинным улицам началась частая перестрелка. По звукам определила, что бьют в направлении военного городка. И тут же упала, смутно узнав подскакавшего на лошади Плетунова. Хищное птичье лицо контрразведчика дернулось в насмешке. Позванивая шпорами, он спрыгнул с лошади и, вытянув вперед руку с револьвером, прерывающимся голосом запищал:
— Она! Она! Берите!
И уже в тюремной больнице, вся избитая нагайками, Лиза осмыслила случившееся и предстоящее.
За городом, в болотистой низине, каждую ночь раздавались выстрелы залпами, а ранними утрами по тюремному двору проводили десятки арестованных и обезображенных побоями солдат 31-го восставшего полка.
— Шлея — наше дело, — говорил каждый раз Черненко, — рабочий угольных копей. — Заварили ладно, но соли переложили ребятки наши!.. Тут надо хлобыстнуть всем городом, тогда толк будет.
— Я не понимаю, почему они с оружием не ушли к нашим? — ломала руки Лиза.
— Склепки, значит, не хватило… У тебя как ноги-то?
— Болят… Но это все пустяки, ведь кости целы, а вот провал наших больнее и, наверное, типографию отняли.
— Скоро им крышка, — внезапно заключил шахтер. — Только ты не торопись вылечиться.