— Лиза! — шепнул он, пытаясь подняться.
— Спокойнее, Коленька!
Смахнув слезы, она помогла доктору раздеть раненого и худая, надломленная, но, как всегда живая, деятельная, принялась спасать человека, самого необходимого в жизни и борьбе.
От морозов трещали земля и лед. В холодных помещениях, в большинстве с залепленными газетными окнами, в оживающих заводах закладывались формы нового. А по улицам нескончаемые подводы собирали откопанные из снега трупы людей и лошадей, скошенных железом, тифом и голодом. Санитары отгоняли камнями от падали обнаглевших собак и воронье. И там, где недавно еще шиковали по бульварам блестящие офицеры с изысканными дамами, теперь оставшиеся в живых, обезумевшие, всеми брошенные, породистые красавицы-лошади обгрызали с замерзших тополей кору и ветви. Лошади падали на тротуары, посредине улиц, а за державшимися еще на ногах охотились приехавшие из деревень мужики. Но наперекор смерти вдруг раздавались бодрые звуки духового оркестра и революционные песни. Другие люди, обросшие волосами, обмороженные и страшные в своем измождении и решимости, шагали на распиловку дров, на поправку мельниц, на добычу пищи для населения и армии.
Николай сидел на больничной койке и разговаривал с Чекановым и Нифантьевым, только что вернувшимися с заседания губревкома. Чеканов кусал ус и рассматривал побледневшее лицо командира, а степенный Нифантьев с расстановкой говорил:
— Из нашего отряда формируется особая партизанская дивизия. Сегодня реввоенсовет Пятой армии отдал приказ о назначении тебя командиром, а меня комиссаром этой части… Поправляйся, и нужно скорее за дело.
— Когда отправляемся? — спросил Николай.
— В ближайшие дни.
По быстрому стуку шагов на парадной лестнице все узнали, что идет Лиза. И, действительно, она вбежала с болтающимися из-под платка заиндевелыми волосами и, сбросив около порога желтый полушубок, подошла к Николаю. В ее округлившихся глазах и на обострившемся лице горела какая-то новая радость.
— Товарищи! Коленька! — Она все еще задыхалась от воздуха. — Реввоенсовет Пятой постановил продолжать издание нашей дивизионной газеты, и типография со всем прежним штатом пойдет с нами. — Лиза нежно провела рукой по выбритой голове Николая и легко присела на край койки. — Первый номер приказано готовить сейчас же, только название меняется.
— Как? — вскочил Чеканов.
— А так… Оказывается, газета «Плуг и молот» давно издается в России, ну мы и решили дать название нашей «Красный боец». Я думаю, что это будет правильнее, потому что теперь наш орган будет обслуживать только бойцов, а для рабочих и крестьян организуются большие газеты, например, «Сибирский рабочий» и так далее.
Наборщик прошелся по комнате, раздумывая над случившимся, а Лиза, захлебываясь, продолжала:
— Сегодня председатель реввоенсовета взял у меня два комплекта «Плуг и молот», знаете для какой цели?.. Он говорит, что пошлет один из них товарищу Ленину, а другой в Музей революции…
— Вот это номер! — взмахнул рукой Чеканов. — И правда хорошо!.. Пусть-ка хоть один какой-нибудь партизанский отряд похвастается газетой… Да ежели мне голову не оттяпают, то обязательно напишу, как мы стряпали ее. Это, брат, тебе не «попранная большевиками-разбойниками родина», а «вся власть рабочим и крестьянам!»
Он описал рукой в воздухе фигуру и, схватив шапку, крикнул с порога:
— Пойду в типографию!
— Молодец! — любовно сказал Николай, когда наборщик хлопнул дверью.
А Лиза уже хлопотала за чаем, перестилала постель и рассказывала Нифантьеву:
— Перед самой отправкой в вагоне «смертников» этот Плетунов два раза налетал на тюрьму с казаками и старательно искал меня. Но товарищи каждый раз придумывали какой-нибудь новый способ. Два раза я спасалась в больнице, а один раз подкупленный надзиратель посадил на ночь в свою комнату и сам отлучился под предлогом болезни. И в эту ночь вывели старуху да еще десять крупных работников. А на суде определенно помог ваш ультиматум, напечатанный в нашей газете. А куда девали этих женщин-заложниц? — спохватилась она.
— Они остались в Брусничной, кажется, — зевнул Нифантьев.
Партизанская дивизия с двумя сотнями пулеметов и орудиями прибыла в Забайкалье и на второй же день вступила в бои с остатками колчаковцев, семеновцев и пепеляевцев. Влитая отдельным звеном в Пятую и народно-революционную армию, она теперь получила возможность построить внутри себя политико-просветительный аппарат. В то же время Лиза заведывала культпросветом дивизии и редактировала газету «Красный боец». Газета с каждым днем увеличивалась по размерам и тиражу.