— Эх ты, богова скотинка!
Самоха захлопал просмоленными рукавицами и вытянулся на носках, точно не желая упустить неповторимую минуту. Рассыпая четкую дробь, табун как тень исчез в степи…
Поигрывая топором, Пастиков первый пошел к стану. В сумерках тягуче и нудно зажужжала комариная музыка. На позеленелый луг выпала роса, а в тайге еще звенели последние отгулы весенних вод, вторя глухариным свадьбам.
Обувь разведчиков отсвечивала черным лаком. Позади всех шагал пошатывающийся Семен Петрович, а за ним, как священную хоругвь, несли камасинцы теодолит.
— Когда едешь? — спросила Пастикова Стефания.
— Катнул был в ночь, но где материал.
Пастиков хмурил мохнатые брови и по этому признаку не трудно было понять, что он сердится на Семена Петровича, не давшего до сих пор приблизительных расчетов площади, хотя это и требовалось только для формальности.
— Севрунов и я приготовили, а на этого ты можешь нажать, — ответила она. — Да, ты не забудь там и эти разговоры о банде. Ну, районную милицию, что ли, извести…
Но Пастиков, мало знакомый с преждевременным страхом, думал о другом. Неожиданно для Стефании и других он обрушил свой гнев на Пушнотрест и на весь краевой аппарат.
— Сидели там головы и высидели черта перепелесого! Ну с чем они вас послали! Теперь бы зверей ловить, а мы дурную работу переваливаем.
— Но ты же неправ, Пастиков… Советская власть и партия не могут бросать средства, не изучив дела… Ты, как большевик, должен понимать это.
— А я не советский? Не вырос я здесь? Враг я советской власти? Да эти ваши кикиморы, — он глазами указал назад, опять-таки имея в виду злополучного Семена Петровича, — в триста лет не столкнут дела с места… А оно не ждет, дорогой товарищ, — республике нужна валюта, мясо, кожа, рыба!
Лицо Стефании пылало, она собиралась горячо и веско возражать, но ей помешал крик Самохи.
— Эй, братцы! Вехи-то, вехи-то где?
Все остановились. Шеренга столбиков, докуда хватал глаз, была выворочена из земли и разбросана по сторонам.
— Алжибай! — сказал Пастиков.
К ним подбежал пасший здесь коней парень в азяме.
— Беда, товарищи! — завопил он. — Тут понаехали человек пятнадцать и давай котосать городьбу прямо сверха.
— А ты чем смотрел? Ртом смотрел? — наступал на него Пастиков. Он бросил топор, который въелся в землю по самый обух. — Ты спрятался, значит? Почему не прискакал к нам, орясина?!
Парень пятился с испугом, а Стефания отстраняла старшего разведки.
— И мне почудилось будто все русские были, навроде нас.
— Вот тебе и «навроде», — передразнил Пастиков. — Тетеря глухая!
— Теперь жди ночного нападения, — заключил зверовод.
— На людей ясашные не полезут, вот ежели спакостят што — это ихнее дело… Пал пустить могут, но теперь уже зелень его задавит, — успокоил Самоха.
После ужина разведчики перекинулись станом к озеру и здесь заночевали. Утром Пастиков седлал коня. Он домовито укладывал в сумку вещи и крепко ладил вьюки. Горбатый рыжий конь вкусно дожевывал клок молодой, солончаковой травы, пуская зеленую слюну. Додышев и Чекулак туго затягивали конопляные нагрудники и подпруги.
— Ну, когда тебя ждать? — спросила Стефания.
— Ты купалась? Смотри, весенняя вода вредна. — А ждать? Ну, думаю, самое большое через две недели… Пиши мужу поклоны…
— Мужа еще иметь нужно… А если бы был, то написала бы с поцелуями…
— Молодец женщина!
Строчивший что-то в блокноте Семен Петрович посмотрел на Стефанию маленькими, юркими глазами. Видно было, что ему, истосковавшемуся по привычной обстановке, верхом чего-то дикого казались слова этой партийки.
«А ведь интересная как женщина… Наверное, какой-нибудь из видных политработников «вправил ей мозги», — думал он.
— Семье строчите? — с чуть заметной улыбкой спросил Севрунов.
— Ведь из этой трущобы иначе не пошлешь.
— Настоящей тайги мы еще не видели, товарищ землемер.
— Неужели еще хуже что-нибудь есть? — изумился Семен Петрович. Самоха сорвал деловые разговоры своим заразительным смехом, из чего не впервые Семен Петрович заключил, что он не пользуется расположением этого чудаковатого рабочего.
От берега реки шли группой камасинцы. Шли они разговаривая и переваливаясь. Но наследственная привычка научила таежных людей не производить шума ногами.
— Зачем они? — удивилась Стефания, глянув на улыбающегося Додышева.
— Они идут договариваться о работе, — ответил студент. — Видишь, старик Парабилка и Джебалдок ведут безъюртных…