Шумя, перебивая друг друга, каждый из охотников старался поделиться своими впечатлениями об охоте, не подозревая о постигшей их трагедии. Когда же охотничьи страсти улеглись, а убитых коз и поросенка забросили в кузов, кто-то из солдат вспомнил о старшине.
…С началом следствия у Черемных взяли подписку о невыезде. И хотя подполковник предполагал, что ему удалось отвести удар, он все же чувствовал, что обманывается. Просыпаясь после пьянки, он приходил в ужас. Перед глазами все чаще появлялась черная лужа крови и молящий предсмертный взгляд старшины. Из головы не выходили тревожные вопросы: «Как быть? Что делать? Неужели придется кончать в тюрьме? А возможно… Ведь, кажется, существует и более тяжелая мера наказания?»
Черемных надумал бежать, но долго не мог отважиться. И все же однажды спьяну решился.
Надежно укрыться ему не удалось. Через несколько дней он был задержан на одной из станций и доставлен в тюрьму.
Нарушение подписки он пытался объяснить тем, что якобы получил срочную депешу от жены о тяжелом заболевании сынишки.
— Надеялся через недельку возвратиться, — заявил он. — Была телеграмма, — Черемных пошарил по карманам, но, естественно, телеграммы не нашел.
Когда спросили, где проживает жена, сказал, что в Ольгинске.
…Уголовное дело об убийстве Ладыгина рассматривал военный трибунал в клубе фабричного поселка, недалеко от гарнизона, в котором теперь, кроме складов, разместилась еще одна воинская часть.
В ясное августовское утро у клуба было необычно людно. Подошла, ведя за ручку мальчика, и Анна Павловна. В легком плаще, с небольшим баулом в руке, она выглядела несколько болезненно, но голову с аккуратно уложенными каштановыми волосами, как всегда, держала гордо и величаво. Не желая присутствовать при выводе арестованных из подходившей машины, она ушла в глубину сквера, а войдя в помещение последней, когда там в ожидании прихода судей установилась напряженная тишина, она бесшумно опустилась на краешек длинной голубой лавки. Подняв голову, она никак не могла поверить, что на скамье подсудимых сидит человек, который, будучи совсем на короткое время ее мужем, успел причинить ей так много горя.
Судебное заседание началось. Секретарь суда попросил свидетелей оставить зал заседаний. В числе названных фамилий Анна Павловна услышала и свою.
Не задерживаясь в коридоре, Анна Павловна поспешила к сынишке, но не успела до него дойти, как ее позвали назад, в зал заседаний. На вопросы председателя, знает ли она Черемных, когда последний раз с ним виделась и имела ли с ним переписку, Анна Павловна ответила не задумываясь.
— Назвать точно день не смогу, но знаю, что последний разговор с ним состоялся в начале мая сорок пятого, сразу после Победы. С того времени ему не писала и вообще с ним никакой связи не имела.
— Гражданин Черемных, встаньте!
Черемных встал, но голову так и не поднял.
— Вы слышали показания гражданки Найденовой?
— Лжет! — зло ответил Черемных. — Теперь она может сказать что угодно.
— Свидетельница Найденова, вы помните, было ли у гражданина Черемных охотничье ружье?
— Было, и притом не одно. Два или три. Возился он с ними.
— Два или три? Вы узнали бы их теперь?
Анна Павловна задумалась.
— Вряд ли. Одно, правда, было с короной. Все хвалился: «От самой бельгийской королевы». Под короной была какая-то литера.
— Ружье бельгийское, с короной и литерой? Подойдите, пожалуйста, сюда, — попросил полковник.
Когда Анна Павловна подошла ближе к сцене, солдат по команде полковника поднял занавеску, за которой стояли, прислоненные к стене, несколько ружей.
— Посмотрите внимательно. Нет ли здесь тех ружей.
Анна Павловна не раздумывая указала на одно из них.
— Вот оно, королевское.
— Почему, думаете, оно?
— Ремень у него двойной, мягкий, с красной матерчатой каймой. Часто, бывало, правил Черемных на нем бритву.
— Интересно. Правил бритву?
— Да, правил.
Полковник поднялся, взял ружье и стал внимательно рассматривать ремень, а затем, поднеся ружье ближе к глазам, отыскивать корону и литеру.
— Хорошо. Садитесь, гражданка Найденова, — сказал он, возвращая ружье на место.
Посоветовавшись с заседателями, полковник обратился к Черемных.
— Скажите, подсудимый Черемных, как ваше ружье оказалось рядом с убитым старшиной.
Черемных молчал. Время от времени тяжело вздыхал, смотрел в одну точку на полу.
— Учтите, молчание — не лучший способ защиты. Облегчить меру наказания может лишь чистосердечное признание.