— Я-то? — смутился Омутов. — Мать здесь проживает. Навещал да и вот прихватил, — Федот потряс кошелкой с картошкой.
— А сейчас куда направляешься?
— Так в Орел я. А тут, вижу, машина. Думаю, до станции… Не знал… Извините, товарищ генерал.
— Да ты что?! — посмотрел на него генерал в упор. — Что за разговоры? Садись! — Подталкивая Федота, Иван Николаевич посадил его около себя на заднем сиденье.
— Давай, Тузов. Жми!
Через полчаса они оказались у станции, как раз в тот момент, когда из-за густой зеленой посадки вынырнул пассажирский поезд.
— Стоянка одна минута, — сообщил Федот, спеша к перрону, а когда поезд, медленно тронувшись, стал набирать скорость, Омутов, поцеловав Дремова в щеку, прыгнул на подножку. — На товарной мы, вагончик семнадцатый. Будем ждать! — прокричал Федот.
— Вот как бывает, — взглянул Дремов на подошедшего шофера. — Кто бы мог сказать, что когда-нибудь состоится такая встреча?
— Это что же, товарищ генерал, родственник? — кивнул Тузов в сторону уехавшего Федота.
— Пожалуй, больше, фронтовой шофер. Попал он, правда, ко мне за какие-то две недели до конца войны, но его буду помнить всю жизнь. Он меня, раненого, спас.
За разговорами не заметили, как оказались у речки. Дремов спохватился лишь после того, как услышал дребезжание жердей на мостке.
— Стой! — скомандовал он. Тузов нажал на тормоза, а затем, высунув из машины голову, попятился под крону пожелтевшей ивы. Выйдя на свежий воздух, откинул капот и, поплевав на пальцы, полез к мотору. Вышел и Дремов.
— Ну как, согрелся конек?
Тузов, поправляя упавшие на глаза волосы, поморщил нос.
— Тепло.
— Давай поступим так, — посмотрел Дремов на шофера. — Конь пусть остывает, а мы искупаемся. Смотри, какая прелесть! — крикнул он, спеша к речке.
Тузов что-то буркнул, полез под машину.
Высмотрев подходящее место, Дремов бултыхнулся в чистую, как слеза, воду. Вокруг сверкнули серебристые брызги. В теплой, медленно струившейся воде было так приятно, что из нее не хотелось выходить.
Возвращаясь к машине, Дремов издали заметил не отстававших от Тузова двух мальчишек.
— Откуда этот экипаж? — спросил он шофера, подойдя ближе. Тот, лениво выпрямляясь, смахнул катившийся по лицу пот.
— Увидели машину, вот и прибежали, а откуда — не поймешь.
— Из Живейки мы. Вон она, за фермой, — звонко выкрикнул старший мальчик, взмахивая рукой в ту сторону, где на скате виднелся приземистый сарай.
— Из Живейки? — заинтересованно спросил Иван Николаевич.
— Живейки, Живейки! — торопливо повторил мальчишка, прижимая к себе другого, белоголового, совсем малого карапуза.
Дремов вспомнил, как в ходе оборонительного сражения противник нанес по его полку из района Живейки свой последний танковый удар, а потом, когда перешли в наступление и освободили эту самую Живейку, его полку пришлось отражать одну за другой несколько яростных контратак фашистов. Только к ночи противник был окончательно отброшен. От деревни остались лишь печные трубы. Все сгорело.
Подхватив малыша на руки, Дремов подбросил его высоко в воздух:
— Как тебя зовут? Сколько тебе годиков? — спросил Иван Николаевич, взглянув мальчику в глаза. Карапуз, надув обветренные, чумазые щечки, опустил голову.
— Скоро ему три, а зовут Колькой! — без запинки выпалил старший.
Иван Николаевич ласково посмотрел на мальчишку.
— Вот что, братец! Давай мы с тобой для начала отмоемся. — Подхватив малыша под мышку, а сумку в другую руку, Дремов широко зашагал к реке. Стащив с ребенка тесные, впившиеся в тельце трусики и такую же тесную, неизвестно из чего сшитую маечку, ступил к воде.
Карапуз вначале выкручивался, попискивал, но вскоре успокоился. А когда Иван Николаевич намылил ему голову и все тельце куском душистого мыла, даже начал что-то лепетать.
— Э-э-э, дурак! А не хотел, боялся, — дразнил Кольку старший мальчик, вынырнув из воды.
— Он твой братишка? — спросил Дремов, одеваясь.
— Не-е-е. Он Надькин… Его мамка девка… На ферме с телятами, а моя там… на станции, по ремонту…
— А отец? — поинтересовался Иван Николаевич.
Мальчик сделал вид, что не слышал вопроса. Уставившись на лампасы, спросил:
— А вы кто, дяденька, генерал?
Дремов усмехнулся.
— Генерал. А что?
Мальчик опустил голову и, ковыряясь большим пальцем босой ноги в песке, проговорил с тоской в голосе:
— А мой папа был сержант… Гвардии… Погиб в Германии, Письмо в конце войны получили. Вот… А… а… — привлек он к себе малыша. — А Колька уже после войны… Саперы тут… Разминировали… Вот и…