— Ненавижу её, — прорыдала я.
— Детка, всё хорошо. Всё будет хорошо. У тебя есть новая семья.
Круз продолжает успокаивать меня, не ослабляя своих объятий.
Чёрт возьми, я больше никогда не буду пить. Я уже говорила об этом прежде, но теперь я сдержу слово. Я поклянусь на Святой Библии, если только смогу открыть свои грёбаные глаза. Болит каждая косточка, а желудок — словно побывал на американских горках. Меня вот-вот стошнит, но едва ли я смогу встать.
Подняв руки, сжимаю ладонями лоб, пытаясь унять пульсацию в голове.
— Чёрт возьми, — рычу я после очередной накатившей волны боли.
— Что?
А после я кричу — так громко, что, казалось бы, мои глаза вылезут из орбит. Оглянувшись, я вижу Круза, который подскочил с пола.
— Иисус, так и обделаться можно, — кладу я руку на сердце. — Ты напугал меня.
— Извини. — Мужчина слабо улыбнулся мне. — Ты на самом деле…?
— Нет, но была близка к этому.
Опустив взгляд, я смотрю на свои руки, что лежат на коленях. Правая — скрыта неоново-розовым гипсом. Вот она, виновница, из-за которой моя страдающая похмельем задница оказалась в отключке.
— Вот дерьмо, — прошептала я.
— Следи за языком, — прорычал с порога папа.
Оборачиваюсь к нему. Он выглядит так же плохо, как и я. Ссутулился. Его волосы стоят торчком, глаза опухли. Мужчина переводит взгляд с меня на Круза, что сидит прямо на полу рядом с моей кроватью.
— Что, чёрт возьми, здесь происходит? — Прогрохотал он, хлопнув ладонью по открытой двери.
Круз вскочил на ноги. Он был облачён всё в ту же одежду, что и вчера — теперь уже мятая белая рубашка и брюки. Боец поднял обе ладони над головой.
— Прошлой ночью я помог ей вернуться домой, Босс. Вы вырубились в спортивном зале, и я подумал, что оставить Лейлу одну — плохая идея.
Папа, будучи всё ещё не в восторге от того, что один из его бойцов провёл ночь в моей комнате, едва заметно кивнул Крузу. После мужчина перевёл взгляд на меня.
— А это? — Указал он.
Вспомнив прошлую ночь, я хлопнула себя по лбу здоровой ладонью. Полная жопа!
— Я ударила Эша.
— Дважды, — добавил Круз. — Два чёртовых хука справа и пинок по яйцам.
— Что этот ублюдок делал рядом? — Не унимался папа.
— Иисус, хватит этого пещерного дерьма.
Отбросив одеяло, я встала. В отличии от Круза, на мне не та же одежда, что и вчера. Я облачена в шорты из спандекса и узкую майку, что открывала вид на мою грудь. Прикрыв её, я продолжила:
— Мы отправились в бар, чтобы унять мою скорбь алкоголем. Туда заглянули и Эш со своим отцом. О, и грёбаная Шэлби.
Папа заворчал на меня, но я взрослая и могу использовать слово «грёбаная» как глагол, существительное или любую другую, какую только захочу, часть речи. К тому же, он сам ругается как сапожник, так что свой шанс использовать это как аргумент Papi потерял. Такой разнообразный красочный лексикон у меня именно от него. Разница в том, что он никогда не использовал бранные слова, когда я рядом, всегда пытаясь как-то их заменить.
— Я рассердилась и ударила мудака. Мне удалось пнуть напоследок Эша по яйцам, когда Круз оттаскивал меня от него. После я выпила слишком много виски, и меня стошнило в твоей машине.
— Итак, как именно ты сломала свою руку? — Спрашивает папа, почесав голову.
— Хах, вследствие удара.
— Иисус, Лейла разве я ничему тебя не учил?
— Я была зла, — пожимаю плечами.
— Большую часть утра я буду в зале. — Он развернулся, чтобы уйти. — Увидимся через пятнадцать минут, Круз. Никакого выходного.
Я фыркнула, услышав, как захлопнулась входная дверь, после чего моё тело сотряс сухой рвотный спазм.
— Старик никогда не берёт грёбаный перерыв. — Я разворачиваюсь к Крузу. — Его мать похоронена под шестью футами земли, а он возвращается в проклятый зал.
— Его способ справиться, — пожал плечами Круз. — Мы все делаем это по-своему.
Когда мужчина продолжил, я плюхнулась обратно на кровать.
— Ты вот избиваешь своего бывшего и напиваешься.
— Ты осуждаешь меня?
— Нет. — Круз покачал головой и, обойдя моё ложе, сел рядом. — Я делал то же самое. Разнёс папин спортзал и пьянствовал месяц.
— Мне жаль за прошлую ночь.
— Не стоит. Это было чертовски горячо.
— Горячо? — Переспросила я, подняв взгляд на своего собеседника.
— То, как ты ударила Эша — это была самая горячая вещь, которую я когда-либо видел. Ты меткая.
— Что на счёт того, что меня стошнило на бок автомобиля?