Хорошо, что я потеряла сознание в машине, потому что, думаю, какими бы крутыми бойцами не были эти двое — им бы не удалось затащить меня в больницу. Слишком много плохих воспоминаний.
Так что, на данный момент, я живу на деньги на моём сберегательном счету, лапше «Top Ramen» и множестве бесплатной дряни на Амазоне.
Когда я вошла в зал, он, как и обычно, был заполнен — раздавался привычный шум от ударов по боксёрской груше, гул бегущей дорожки и грубый голос моего отца, что отчитывал чью-то бойцовскую задницу. Всё это звуки дома. Моего дома. И я буду защищать его всеми силами и средствами.
Я с ногами забираюсь на стул, что стоит за столом в папином кабинете. Мне никогда не нравилось, как эти мужчины доводят свои тела до края. Я знаю человеческое тело и на что оно способно — однако, они так жёстко и неестественно делают это, что близки к пределу саморазрушения. Но в конечном результате, эти мужчины становятся чемпионами — действующими чемпионами, портретами которых увешаны стены «Престола Диабло».
В считанные секунды мне становится скучно, что, впрочем, не удивительно, потому, открыв ящик, я проверяю его на наличие в нём каких-либо снеков. Верхний — забит под завязку стикерами, старыми купюрами, квитанциями и прочим дерьмом. Забавно, что этот стол — единственная неорганизованная часть его жизни. Мне никогда этого не понять.
Аbuela — та, кто держал нас в строю и на ходу, заботясь о том, чтобы были полны, как наши желудки едой, так и сердца любовью. Я покачала головой, забрасывая весь хлам обратно, захлопнув его. После я перехожу к следующему ящику. В нём, помимо одинокой фото моей матери и отца ничего нет. Но и это меня не удивляет. В беспорядке отца нет ни единой последовательности или причины.
И когда я открываю последнюю секцию— перед глазами встаёт пелена. Ага, я попала в яблочко. Моя кровь вскипела. Ящик заполнен вредной пищей. Батончики, шоколадные кексы, конфеты, жирные чипсы и, в дополнение, парочка огромных бутылок виски.
Я отреагировала так из-за того, что аbuela умерла из-за болезни сердца. Её сын, мой papi, должен знать, что это передаётся генетически. Мои мысли иррациональны, а действия — ещё более хаотичны, но из-за красной пелены я чувствую головокружение, а после моё здравомыслие едва ли не тонет в пучине гнева.
Папа — единственный, кто у меня остался на этой земле. Последний, из всей семьи. И я не собираюсь стоять и смотреть, как он делает это со своим телом. Я с такой силой выдёргиваю ящик из стола, что металлический треск заглушил шум в зале. После — швыряю его на стол. Мне даже не нужно поднимать взгляд чтобы понять, что всё внимание присутствующих обращено ко мне — и я разгневана этим. Я перехожу на испанский, как и каждый раз, когда выхожу из себя. Я позволяю себе кричать, пока папа распекает нового мудака.
— Достаточно, Лейла.
Папа подошёл ко мне.
— Нет.
Я упираю руки в бёдра.
— Какого чёрта на тебя нашло?
Я слышала, как кто-то позвонил в дверь, но мне плевать.
— Ты пытаешься умереть? Хочешь оставить меня совсем одну?
— Иисус, нет.
Схватив горсть вредной еды, бросаю её в папу. Я слышу, как в зале пронёсся едва ли не синхронный вздох бойцов.
— Тогда что это?
— Это еда.
— Прекрати умничать. — Я выхватила из второго ящика фото, и ткнула им в его лицо. — И почему, пап? Она оставила нас, чёрт возьми. Оставила нас, и теперь…
Слова застряли в горле. Изнутри поднялось разочарование. Я понятия не имею, как с этим справиться. Разорвав фото на мелкие кусочки, я подбросила ошмётки в воздух. Сократив между нами расстояние, папа заключил меня в свои объятья. Я бью его по груди.
— Лейла, детка, всё будет хорошо.
— Я не могу потерять тебя, — срывается шёпотом с моих губ.
— Ты не потеряешь меня.
Я позволила папе обнять меня. Я откинулась на его широкую грудь, как делала много раз раньше, будучи маленькой девочкой. Он вновь и вновь шепчет, что всё будет хорошо, пока я сама не начинаю верить в это.
После нескольких долгих минут тишины, мужчина посмотрел поверх моей головы.
— Возвращайте свои задницы обратно. Вы тренируетесь не для того, чтобы стать Мисс Америка.
Я услышала, как бойцы разбежались, и привычные звуки спортзала возобновились в одно мгновение.
— Чёрт возьми, девочка, мы должны ввести тебя, — услышала я подшучивание Джага.
Папа отступил, и Джаг притянул меня в свои крепкие объятья, прежде, чем тоже вернуться к тренировке.
— Ты должна обуздать свой характер, Лейла, — пожурил меня папа.
— Прямо сокровище из твоих уст. Особенно, если учесть, что унаследовала я это явно от тебя.