Публика гудит в предвкушении. Бойцы, выход которых не запланирован на этот вечер, отлично справлялись с проверкой билетов и документов, подготовкой мест, когда мы переступили порог зала. Это хорошо слаженный механизм. Стоило Papi прочистить горло, привлекая к себе внимание, как все повернули головы в нашу сторону. Трудно не заметить, что мужчину переполняла гордость. Он посвятил годы и свою жизнь, потом и кровью создавая это место — сделав его своей отдушиной.
Я знаю, что Круз сейчас в раздевалке, но это всё равно не остановило меня от того, чтобы искать его взглядом. Мужчине предстоит ещё около дюжины подобных выходов, прежде чем он сможет побороться за титул Чемпиона в Вегасе. С условием, что выиграет все свои поединки.
Меня охватило неподдельное волнение. Оно словно шторм, грозит накрыть меня с головой. Теперь пришла очередь Papi сжимать мою ладонь в попытке успокоить. Бок о бок мы идём к краю ринга. Я заметила её только, когда уже стало слишком поздно — наш путь лежал мимо отца Эша и женщины, которая родила меня.
Аромат её парфюма с силой обрушился на меня. Всё тот же запах — я помню его со времён, когда была маленькой девочкой. Раньше мне казалось, что это самый сладкий аромат в мире — и я даже прокрадывалась в её ванную, чтобы украсть парфюм. Теперь во мне клубится отвращение. Я могу весь день говорить себе, что ненавижу её. И буду лгуньей. Как бы отвратительна не была эта история, маленькая девочка во мне всегда будет хранить в себе толику любви к своей матери.
Papi, наклонившись, убирает прядь волос от моего лица.
— Мы сделаем это.
Посмотрев на него, я прошептала:
— Te quiero [37].
Его смех эхом отбивается от стен, от чего в моих глазах появляются слёзы — и я призываю все свои силы, пытаясь их сдержать. Сосредоточься. Сосредоточься. Сосредоточься на сегодняшнем вечере, на бое Круза и проделанной Papi тяжёлой работе. Я чувствую её взгляд, прожигающий дыру в моей спине. И реагирую быстрее, чем успеваю подумать об этом. Обернувшись, я ловлю на себе взгляд женщины. У меня нет сил отпустить ладонь Papi — и, кажется, никогда и не будет. Я чувствую, как его тело поворачивается ко мне.
— Как ты смеешь? — Процедила я сквозь зубы.
В моём тоне нет и намёка на сожаление.
Встав, женщина перебрасывает свои длинные волосы на плечо, прочищает горло — но так и не отвечает мне.
— Ahora no, Layla [38] — прошептал мужчина.
— Ты. Малодушна.
Я не задумываясь выплёвываю каждое слово.
Papi и ещё один боец оттаскивают меня, но меня не остановить.
— Ты — ничтожество. Как ты спишь по ночам?
— Лейла. — Это единственное, что срывается с её языка.
— Не смей! — Я подхожу ближе к женщине, не в силах успокоиться. — Ненавижу тебя. Каждую ночь, когда твоя голова касается подушки, я надеюсь, что ты представляешь маленькую девочку, сердце которой разбила вдребезги. Ты — сука.
Я могла бы продолжать вечность. Но она того не стоит. С ошеломляющей скоростью я осознаю, насколько сильно сейчас сглупила. Дисциплина — не моя сильная сторона, и мне следовало высоко держать голову — но я не смогла.
— Мне жаль, Papi. Мне так жаль. — Поворачиваюсь к мужчине. — Я закончила с ней. Её присутствие здесь — это слишком, чтобы разрушить важный для тебя вечер.
Меня удивляет, что Papi обнимает меня, укрывая в своих огромных руках, позволяя спрятать своё лицо на его твёрдой груди — за столько лет, я пролила на ней так много горьких слёз. Он — единственная постоянная в моей жизни. Я чувствую, как папа прикоснулся губами к моей макушке, показывая этим свою любовь, даже несмотря на то, что я облажалась. Отступая, мужчина уводит нас от клетки.
— Они называют тебя грёбаным Боссом, а ты даже не можешь контролировать свою чёртову дворнягу. Надень на неё намордник.
Я узнала бы этот голос где угодно. Монти Чендлер — отец Эша, дьявол во плоти, который использует свои деньги, чтобы получить желаемое. Скажи эти слова кто-то другой — они бы уничтожили меня. Но, учитывая, что это Монти — мне всё равно. Мужчина груб, но и умён — он знает, куда ударить, чтобы сделать Papi побольнее.
Хватка отца становится ещё крепче, а его дыхание учащается. Он посвятил годы тренировкам, чтобы добиться этого для своего зала. Люди ненавидят, когда он в таком состоянии. Это не в его характере.
Отстранившись, я толкаю своего спутника в грудь.
— Papi, нет. Он того не стоит.
Он даже не сдвинулся с места. Я толкаю сильнее, и результат тот же. Боец, который был рядом с нами, хватает Papi под локоть, оттаскивая назад.