— Ан Домейн вас узнает после того, как будет Фрит, Ашкр? — спросила Винтер. — В этом цель обряда?
Ей хотелось, чтобы Ашкр согласился с ней. Хотелось, чтобы для этого нужен был только обряд Фрита, который Кристофер, похоже, так любил. Но что-то в ней говорило, что Ашкр имел в виду не только Фрит.
Ашкр ласково посмотрел на нее, но не ответил, а только потянулся и погладил ее по щеке холодными влажными пальцами. Он взглянул на Рази, но Кристофер обратился к нему, отвлекая его внимание.
— Твой народ здесь никогда не примут, Ашкр, — сказал он. — Все напрасно.
Винтер и Рази хмуро переглянулись. Они столько недоговаривали! Это бесило.
— Возвращайтесь домой, Аш, — продолжал Кристофер. — Скажи народу, что надо вернуться домой. Здесь нет места старым обычаям, и что бы вы ни отдали Ан Домейн, этого не изменишь. — Он схватил Ашкра за руку, глядя в его взволнованное лицо. — Ашкр, умоляю, — продолжал он. — Возьми с собой Солмундра и Эмблу, и отправляйтесь на родину. Прошу тебя!
— Но там нам тоже нет места, Коинин, — прошептал Ашкр. — Ширкен гонит нас дальше и дальше. Забирает наших аойре, тащит их на дыбу. Разоряет наши охотничьи угодья. Что же нам делать?
— Приспосабливайтесь, — сказал Кристофер, устремив на него настойчивый взгляд серых глаз. — Иначе нельзя! Мир не будет оставаться прежним только в угоду вам. Вы должны к нему приспособиться!
Ашкр грустно усмехнулся, как будто Кристофер пошутил.
— Как племя Змеи? — спросил он. — Как Ястребы? Им-то это не помогло, правда? Как бы там ни было, я не тот человек, которого можно об этом просить, lucha. Вся моя жизнь привела меня сюда, и не в моей власти изменить желание Ан Домейн.
Кристофер застонал и отвернулся, но Винтер заметила, что он не отпустил руки Ашкра. Минуту оба оставались в тяжелом молчании, глубоко задумавшись. Затем Ашкр прищурился и покачал головой, будто собираясь с мыслями.
— Ах да, — прошептал он, — Сол. — Он снова сжал руку Кристофера. — Коинин, Сол… — Кристофер отнял руку и отвел глаза. Ашкр невесело улыбнулся: — Ты все еще думаешь, что я жесток. Коришь меня за то, что я позволил ему себя любить.
Кристофер не ответил, и Ашкр горько усмехнулся. Он плотнее закутался в меха и закрыл глаза.
— Тогда ты не знаешь, что такое любовь, — пробормотал он. — Если думаешь, что в ней надо отказывать из страха, что она кончится.
Ашкр сгорбился, дрожа, и Рази положил руку ему на плечо:
— Тебе надо лечь, Ашкр.
Тот покосился на него покрасневшим глазом:
— Да, сейчас уйду. — Он снова повернулся к Кристоферу и схватил его за плечо: — Коинин, твои друзья сказали Солу, что ты займешь его место. Он думает, что ты останешься.
Кристофер вытаращился на него.
— Что? — вскричал он, с трудом приподнимаясь на локте. — Что? Вы с ума сошли? Бедный Сол! О Фрит! Рази! Как ты мог поступить так жестоко?
Винтер и Рази попятились, виновато и смущенно переглядываясь. Рази ссутулился.
— Я… — начал он.
— Ничего, — сказал Ашкр. — Я и хочу, чтобы вы не говорили ему правду. Сол попил, поел немного, а теперь заснул. Это хорошо. Я хочу, чтобы он не переставал. Не говорите ему, что уезжаете.
Кристофер закрыл рукой глаза и снова опустил голову на подушку.
— Это жестоко. — Он покачал головой. — Ты страшно жесток.
— Сегодня, — сказал Ашкр, дотрагиваясь до груди Кристофера дрожащими пальцами, — Сол спросит у тебя о многом. Он будет объяснять, что тебе делать, когда… — он поднял глаза на Рази и Винтер, — когда ты…
— Я знаю, о чем ты, — огрызнулся Кристофер, не отнимая руки от глаз.
— Ты согласишься, Коинин. — Ашкр решительно хлопнул Кристофера по груди. Тот нахмурился, открыв лицо. Но Ашкр смотрел на него полными слез глазами, и Кристофер смягчился, видя его отчаяние: — Ты согласишься на все, о чем попросил Сол? Пожалуйста. Пусть он поверит, что ты согласен. Только на сегодня, а? Прошу тебя, Коинин, умоляю. Подари это ему, только на сегодня!
Винтер была растрогана. Она не представляла, в чем они собирались обмануть Солмундра, но почувствовала, что хочет, чтобы Кристофер согласился. Не говоря ни слова, Кристофер кивнул, и Ашкр сделал глубокий, дрожащий вдох и облегченно прижал руку к глазам.
— Хорошо, — выдохнул он. — Хорошо.
Вдруг он показался ужасно усталым — он ссутулился, будто вся упрямая энергия покинула его.