— Как же не попросил прощения? Вот, я же отослал тебе еще в мае: «Прости меня, Андрюша. Я согрешил, ибо не оказал тебе сострадания несчастному, не утешил тебя печального, не наставил на путь истины и добра тебя заблуждающего, не отвратил от соблазна, а, может быть, и сам погубил твою душу грехом соблазна. Прости меня, грешного, Христа ради. Твой Герберт…»
— Этот мэйл меня дико возмутил. Извинения вместо денег. Что тебе мешало перевести все деньги?
— Андрюша, мы все уже обсудили. Прости меня, если можешь, если не можешь — не прощай.
— Есть вещи, которые не прощаются. Кстати, твой паспорт я вернул на место. Снова красуется. А то подумаешь, что я удалил его за окончательно погашенный тобой на днях долг. Ты послал мне сто долларов, а был должен семьдесят… Ты обязан был сделать это еще в мае. Может, отдать твои деньги Нацболам? Мол, скромный вклад в дело освобождения России, сделанный западным бизнесменом Гербертом Адлером.
— Ты меня не удивишь. Меня последнее время окружают сплошные фашисты. Так как насчет хеппи–энда? Отказываешься?
— Все–таки чудак ты редкий. Сначала грозишь мне адом, а потом предлагаешь устроить хеппи–энд. Но мне почему–то кажется, что с эндами мы еще повременим. Как с хеппи, так и не с очень. Я ничего не боюсь.
— А по–человечески жить тебе не хочется?
— Мне почему–то стихи вспомнились: «Жизнь моя удалась, но конец ее близко. А когда я был свеж, легковерен и юн, полюбилась мне девушка–кокаинистка, озорная хохлушка из города Сум». Думаю, что ничего уже не исправить. Тут что–то непоправимое в судьбе. Несмотря на то что я симпатичный и умею вести себя с барышнями, ни одна из тех, что была мне дорога, не отвечала мне взаимностью. А по–настоящему была дорога только одна. «Она была так дорога ему чертой любою, как морю близки берега всей линией прибоя». Я ведь и в самом деле был бы тебе признателен за всё, если бы не такой конец. Помнишь: «Спасибо за сказку, за боль, за отчаяние»? Так я тебе писал в мае. И это было искренне. А теперь подыхаю в этом бомжатнике. Радуйся. Мне довольно много лет, нет образования и нет никаких шансов на работу, связанную со словом. Может, тебя повеселит то обстоятельство, что владельцу крупного питерского издательства понравился твой роман о нас. И жалко блудницу Ксюшу. Очень жалко…
57
Боже, как же трудно было обращать в христианство языческие народы! Герберт битый час сидел над Евангелием на китайском, подаренным китаянке, нянечке его младшего сына. Он выучил китайский ровно настолько, чтобы ориентироваться в Святых Писаниях.
— Вот, пятая глава Евангелия от Матвея… Нагорная проповедь. Видите, Бог говорит вам — вы соль земли, вы свет мира.
— Я не понимаю.
— Ну, вам же китайским языком написано…
— Разве люди могут быть солью и светом?
— Это значит, что мир создан для вас, что мы, люди, самое ценное в нем и мы призваны стать свидетелями Бога в этом мире…
— …голодные станут счастливыми… — китаянка недоумевала.
— Голодные до правды!
Китаянка вгляделась в иероглифы.
— Да… голодные до правды…
Китаянка читала, коверкая смысл…
Герберт пояснял так, как надо это понимать… Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах:
так гнали и пророков, бывших прежде вас. Вы — соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна,
как разве выбросить ее вон на попрание. Вы — свет мира…
Боже, как же трудно… Как невероятно трудно нести свет учения Христова во все языки, всем народам до краев земли…
Язычники думали опорочить проповедь святого Андрея Первозванного, предав его смерти на кресте, который прославлял апостол. С радостью принял святой Андрей Первозванный решение правителя и с молитвой ко Господу сам взошел на место казни. Чтобы продлить мучения апостола, тиран приказал не прибивать руки и ноги святого, а привязать их ко кресту Три дня и три ночи с креста апостол проповедовал собравшимся вокруг. Люди, слушавшие его, всей душой сострадали ему и потребовали снять святого апостола с креста. Испугавшись народного возмущения, правитель приказал прекратить казнь. Но святой апостол Андрей стал молиться, чтобы Господь удостоил его крестной смерти. Как ни пытались воины снять апостола Андрея с креста, руки им не повиновались. Распятый апостол, воздав Богу хвалу, произнес: «Господи, Иисусе Христе, прими дух мой». Тогда яркое сияние Божественного света осветило крест и распятого на нем мученика. Когда сияние исчезло, святой апостол Андрей Первозванный уже предал свою святую душу Господу. Правитель, мучимый совестью за смерть апостола, лишил себя жизни.