49
Змейка бессонного запоя все–таки выманила Андрея на улицу. У него закончилось пиво. Пивной ларек рядом с домом оказался закрыт, и пришлось бежать на другую сторону реки. Чтобы сократить путь, он спустился на лед и неверной походкой зашагал, пересекая реку наискосок. Вот зачернели сваи моста. Здесь он когда–то выбросил крестик, освященный на Гробе Господнем. Как раз в том месте была полынья. Андрей осторожно обошел ее, стараясь не ступать на тонкий лед у краев чернеющего отверстия.
— Как он там, миленький, на дне полеживает? — усмехнулся Андрей, с удовлетворением проведя рукой по шее, свободной от креста.
Денег хватило только на три бутылки пива. Одну он выпил сразу, вышвырнув пустышку, а две бутылки аккуратно держал за пазухой. Их нужно растянуть до утра, а сейчас только около полуночи… Андрею страшно хотелось курить и, завидев темный мужской силуэт на льду, он громко окликнул незнакомца.
— Сударь, у вас закурить не найдется?
Мужчина обернулся и, не ответив, прибавил шаг.
Андрей ради интереса решил нагнать нахала, не знакомого с утонченными манерами, принятыми у эстетствующих маргиналов. Уже совсем приблизившись, в латуневом свете луны он узнал убийцу отца.
— Вы?
Человек, не отвечая, побежал в сторону полыньи. «Сейчас или никогда! — мелькнуло в голове у Андрея. — Такой шанс отомстить за отца!» — Он выхватил бутылку с пивом и, легко нагнав беглеца, огрел его по голове. Жертва громко вскрикнула и повалилась на снег. Ничего не соображая, Андрей отбросил бутылку в сторону и, схватив тело за ноги, поволок к полынье. Едва добравшись до края, принялся сталкивать тело в воду, но тут человек очнулся и попытался высвободиться. Завязалась борьба. Сын, мстящий за отца, и убийца покатились по тонкому льду, пытаясь схватить друг друга за горло. «Он ненавидит меня за то, что я такой же», — пронеслось в голове Андрея.
Внезапно лед под ними треснул, и оба провалились в обжигающе–холодную воду. Андрею повезло. Ему удалось сразу выбраться. Более грузный соперник только судорожно обламывал кромку льда. Андрей лежал на льду и боялся пошевелиться. Ему казалось, что лед вот–вот снова под ним проломится. Через пару минут борьба с полыньей должна была закончиться, но вдруг из черноты послышался стон:
— Андрюша, спаси Христа ради! Я не хотел его убивать, так получилось… Андрюша!
Сам не зная почему, Андрей подполз к краю и протянул руку. Немедленно в его запястье вцепилась клешня утопающего.
— Тяни, тяни, миленький…
Андрей осторожно принялся пятиться назад и постепенно рядом с ним на льду растянулось тело его противника.
— Давай теперь осторожно отползем от полыньи, — прохрипел спасенный и пополз прочь. Андрей не раздумывая последовал за ним, и лишь через мгновение, снова очутившись в воде, понял свою ошибку. Лед под тяжестью первого тела трескался, и он, попадая след в след, провалился.
— Помогите мне! — застонал Андрей, но черная тень удалялась: сначала ползком, а потом, поднявшись на ноги в безопасном месте, побежала прочь.
Холод мгновенно прожег Андрея до самого сердца. Он отчаянно пытался выбраться, но кромка льда превращалась в ледяное варево. Неведомая сила тянула Андрея на дно. Последней его мыслью было: «Напрасно я выбросил крестик… Господи, помилуй!»
…В половодье тело Андрея нашли на берегу, в двух километрах вниз по течению. Следователь при описи личных вещей покойного бесстрастно записал: маленький серебряный нательный крестик. Он был надет на шею Андрея.
Мать утопленника заказала отпевание и похоронила сына по православному обряду. Его могила находится рядом с могилой отца.
50
Герберт послал роман Виригину.
— Герберт, ты в своем уме ли? Я старался не читать тебя, когда был твоим литагентом, неужели ты думаешь, что я буду читать тебя сейчас? Ты не писатель, ты мелкий ничтожный авантюрист. Я сравнил тебя с Остапом Бендером, но когда я рассказал об этом сравнении Юрскому, тот сказал: «О, нет. У Бендера был вкус. У вашего Адлера его ни на грош».
— Не хочешь — не читай… Я не настаиваю. Просто забавно. Я допишу роман и забуду тебя, как шорох прошлогодних листьев. Кстати, в романе ты очень красиво умираешь. Пролистай до конца. Сцена гибели впечатляет. Я тебе не для публики скажу: ты ничего не смыслишь в литературе. Так что я не надеюсь на твою оценку. Просто приятно послать тебе мои очередные забавы, на которые ты купился… Я думаю, тебе все–таки достанется на этот раз.