Их было пять. Один крупнее другого. Последний на голову выше самой Виты.
Спустя годы все обратились в разодранную кучу плюша. В хлам, выброшенный в помойку.
Мама Клара покупала всё, что просила Виталина. Отец давал карманные деньги даже, когда их было полно.
Да, они её баловали. Любили. Только их любовь напоминала удавку.
А в тот день, когда Вита решила найти первую семью, чтобы сказать, как их презирает всех, до единого, мама воспротивилась, начала ругать, заперла в погребе. И, сидя там, между банок с вареньем, Виталина поняла: даже эта мама её не понимает.
Её никто не понимал.
Надежда быть услышанной растаяла, как поганый снег.
Потом были подруги, давно убитые. И Васильева.
Ангелина продержалась дольше прочих: они были немного похожи. Обе неродные дети, ненавидящие кого-то с детства. У Виты была Снежана, у Ангелины Александра. На этой почве появились общие секреты. Сначала фантазии на тему смерти врагов – девчонок, превосходящих во всём. Тварей, считавших себя лучше других.
Затем появились планы. Только Ангелина сдалась и даже пообещала сдать Виту в психушку, а Вита продолжала мечтать о мести, но теперь понимала – подруги снова нет. Заставить молчать Васильеву оказалось просто: Ангелина была из пугливых. Скрывалась за высокомерием, улыбкой, наглостью, а сама до чёртиков боялась, что узнают её настоящую. Увидят натуральный нос, не такой идеальный, как привыкли видеть; узнают, что она страдала булимией, потому что, о боже, красавица и просто ангел во плоти когда-то считала себя толстухой и не нравилась мальчикам.
Типичные комплексы, потянувшиеся из детства во взрослую жизнь, помогли держать Васильеву на поводке. В вечном страхе. С всегда одной и той же надетой маской.
А потом появилась сама Александра, и там, в её офисе, когда Вита привычно лгала про убийство Клары, потому что так было проще и сочиняла про маньяка – ВРАЧ уже сложился в голове – она думала, Селивёрстова такая же. Странная. Не от мира сего. Если ей всё объяснить, она поймёт. Месть свершится, Снежана умрёт. Наступит покой. Но…
Александра начала копаться в биографии, в переделанной, но всё же. Тогда Виталина смирилась. Она решила исполнить свой план во чтобы то ни стало и уничтожить всех, кто встанет на пути. Спасибо мужчинам. Влюблённым, похотливым. Примитивным созданиям. Они ей помогли.
И пусть Андре с Андреем пойманы, оставался ещё один, и он знал: если всё не закончится на озере, там же, где она рассталась с Кларой, что было бы справедливо. Если Вита не выйдет на связь в указанный день, значит пора действовать.
Слёзы всё-таки вырвались наружу. Чирина села в уголок, разрыдалась. Но и сквозь рыдания на губах проскальзывала улыбка человека, чья ненависть была сильнее боли.
«Вы заплатите, – звучала в голове красная, как любимый цвет мамы Клары, мысль. – Вы всё равно заплатите…»
Глава 51
Снежана шла на автомате. Домой, в квартиру, где раньше жила с мужем. А куда ей было ещё идти? Хотела к Вите, но ключей у неё не было.
Вита… Как она могла забыть родную сестру? Бред какой-то…
Лифт отпустила, начала подъём по ступенькам. Как назло, погас свет. Мысли кружили, волновали, тревожили, не давали покоя. Шаги осторожные и не слишком уверенные приближали к цели.
Боялась ли она? Да. Боялась увидеть Мишу, понять, что снова очутилась в ловушке. Но этот страх, по сути, привычный, успевший стать болезненно родным, отступал перед боязнью не узнать правды: что произошло с ней и с Витой? Где сестра пропадала? Почему притворялась другой?
Всё, что говорили в полиции, растворилось, ушло из памяти за ненадобностью. Обрывки фраз сохранились, но для неё ничего не значили. Виталинка не убийца. Они все ошибаются. Не могло быть правдой то, что ей говорили. Да и что говорили?
Снежана не хотела об этом рассуждать, углубляться в подробности.
Там всё ложь.
Последняя ступенька. Дверь так близко. Шорох. Взгляд наткнулся на фигуру. Кто-то прятался за углом лифта. Сердце подпрыгнуло. Ногти впились в кожу. Дыхание… Снежана забыла, как это… дышать. Попятилась. Мигом представила, как ОН хватает её, тянет к себе, целует против воли.
Душит.
Своей больной любовью и когда-то любимыми руками.
Нет. Задушить слишком просто. Он не хочет быть вдовцом. Миша хочет быть рядом и вечно её мучить.
Глаза уже видели ЕГО: крупную фигуру в дутой серой куртке. Снежана закричала. Сильно, с надрывом. Но не услышала и писка.