И всё-таки с прошлым надо было что-то делать. Алексей пригласил в «Жемчужину» Снежану и её родителей. И пока Клара возила Виталину на аттракционы в город, он под предлогом избавления от ночных кошмаров и чувства вины «подчистил» память старшей сестры, а родителям внушил необходимость постоянного за ней профессионального наблюдения.
«Поработать» с ними тоже пытался, но взрослые оказались устойчивы к гипнозу. Чирину ничего не оставалось, как вечно «сочувствовать» Римским и молить бога, чтобы те ни о чём не догадались. И ещё убедить их не вспоминать о младшей дочери. Стереть из памяти всё, что касалось утраты, дабы ещё больше не травмировать психику Снежаны.
Так без вести пропала Римская Виталина.
Так родилась Виталина Чирина.
Самым сложным этапом с появлением ребёнка в семье оказалась волокита с документами и непрекращающаяся ложь. Клара всё время проводила с новоприобретённой дочерью, тогда как Алексей тратил кучу денег на подкуп сначала одних, затем других, придумывая историю за историей, нередко прибегая к помощи знакомых врачей: те умели выписывать нужные лекарства, чтобы человек стал сговорчивее.
Но и тем приходилось платить.
Чирин потерял всё, что имел с недвижимости. Стал себя ущемлять во всём, пытаясь сэкономить и снова подкопить.
Не сойти с ума и не умереть с голода помог левый бизнес. Оказалось, гипноз очень нравится криминальным авторитетам, и Чирин шёл на всё, лишь бы сохранить тайну.
Потому что с девочкой в его дом вернулось счастье.
Александра узнала всё это из дневника, обнаруженного Рукавицей. Исповедь психа, написанная после того, как Клара провалилась под лёд – в гибели жены Алексей подозревал Виталину – её не тронула. И теперь, стоя перед еле живым стариком, она испытывала лишь одно чувство. Омерзение.
Но детектив приехала не за признанием вины – дневник – весомая улика, его будет достаточно. К тому же сверить почерк с документами для Анюхина элементарная задача. Селивёрстова знала, Чирину не отвертеться, старое дело подымут, он за всё ответит.
Приехала она с другой целью.
Александра хотела заглянуть не в глаза монстру, а в его сердце. Если там, конечно, ещё хоть что-то осталось.
Глава 53
Её сломили.
Виталина не желала в этом признаваться: изо всех сил храбрилась, не плакала – все слёзы остались там в помещении с серыми стенами – но, когда её перевезли из здания Управления в другое, провели мимо кабинета, где сидел человек с глазами одной из жертв – поняла. Конец. Ей уже не выбраться. Немного радовало лишь одно: месть не закончена, её продолжат, правда… уже без участия самой Виты.
Тот самый человек – она узнала отца Власовой – прошептал в её сторону одно из слов, оно явно не было комплиментом, и продолжил сверлить взглядом до тех пор, пока менты не завели Виту за угол.
Чирина знала: эти глаза, как и многие другие теперь всегда будут неотступно за ней следить. Такова была кара за её попытку восстановить справедливость, попытку сделать так же больно, как делали ей.
Она почти смирилась с собственной участью, держась за одну-единственную ниточку, та тянулась к хорошему, светлому, алому – любимому цвету мамы Клары, единственной, кто хотя бы пытался принять Виту.
Пытался…
Мысли о крови, страданиях – они придавали сил держать голову прямо, не отводить глаза от осуждающих лиц, половину которых она в жизни не видела. Наверняка, они понятия не имели, что она сделала и почему, но всё равно они уже ненавидели, презирали.
Уже признали её во всём виноватой.
И пусть.
Она сядет, а их страдания продолжатся. Снежана не будет жить спокойно. И детектив… поганая Селивёрстова получит по полной.
Чирина не улыбнулась – оскалила зубы, рисуя жуткие картины расплаты. Мысленно похвалила себя с победой, хотя и не совсем такой, как она ожидала.
А потом очередной коридор, очередная дверь, стул, наручники, охрана за спиной и женщина, вошедшая следом.
– Виточка?
У Чириной перехватило дыхание.
– Сестрёнка.
Сердце заболело.
Снежана присела напротив. Неуверенно поправила волосы.
Виталина готова была провалиться сквозь землю, умереть, в конце концов, только бы не видеть глаз Римской.
Глаз, полных боли.
И любви.
– Ненавижу… – прошептали губы Чириной.
– Прости, – прошептала Снежана, – прости…
На какое-то время установилась тишина, молчаливые упрёки, пожирающие чувства. Рукавица, наблюдавший за сёстрами, мечтал лишь об одном – поскорее упечь заразу в камеру и уже начал жалеть о просьбе Селивёрстовой. Это она после разговора с Чириным убедила его в необходимости встречи сестёр, ведь обе находились в полном неведении, жили мнимой правдой. К тому же они ещё не всё узнали, и Римская могла помочь. Могла, но Снежана отказалась.