Двор был почти голым: он состоял из большой «коробки» – зелёной помойки, вынырнувшей будто из детства, площадки с одинокой, местами проржавевшей горкой, и парочки скамеек, исписанных похабными словечками. Подъезд номер 3, где жила Чурина, пах мочой и пивом. Квартира Виталины – корицей и яблоками. Хозяйка встречала в красном домашнем костюме, состоящем из приталенных штанов, они подчёркивали стройность ног, и кофты с рукавами-фонариками. Кофта оголяла плоский живот. Детектив бы надевать столь короткие вещи не стала. Переросла подобную «сексуальность». Но покрой костюма, форма рукава и цвет: приглушённо красный ей нравились. Непроизвольная симпатия к Чуриной мигом вспыхнула где-то в сердце, в глубине – там, куда Александра сбрасывала ненужные эмоции-преграды.
Селивёрстова абстрагировалась от всего лишнего и более внимательно посмотрела на Виталину: ничего примечательного, кроме волос. Богатые, вьющиеся тёмно-каштановые.
Взгляд светло-зелёных глаз был дружелюбен, но при этом в нём чувствовался некий изучающий элемент. Словно, не только Александра «сканировала» хозяйку, но и та её.
– Вы не похожи на детектива, – улыбнулась Виталина, когда Селивёрстова сняла зимнее пальто. – Детективы одеваются иначе. Возможно, мои тараканы выросли, но ваше платье точно не рабочее.
Александра, стоя в бирюзовом «футляре» – именно на это платье упал взгляд перед выходом – ответила улыбкой, отметив про себя любопытное выражение Чуриной про тараканов. Оно ей понравилось. Затем без претензий, пояснила:
– Представления зачастую кардинально разнятся с реальностью. Если вы думали, что детективы выглядят, как на экране, то вынуждена огорчить. Моя одежда никоим образом не зависит от расследований. Как и вы, я одеваюсь по желанию.
– И зачем вы мне всё это объясняете?
– Я с вами откровенна и жду того же.
– Что ж. Тараканы с вами, проходите. Бахилы на верхней полке. Я не очень люблю мыть полы. Откровенность за откровенность, – рассмеялась.
Детектив не любила преждевременных выводов, но Чурина показалась ей весьма приятной личностью. Занимательной.
Гостиная была небольшой светлой. Два стола казались лишними – хватило бы и одного. Но присмотревшись, Александра поняла, чем объяснялось такое изобилие. На столе у окна лежала кучка разрезанных нитей. У стены – аккуратная двухцветная повязка для волос. Работали явно двое разных людей. Совершенно разных, если судить по аккуратности разложенных принадлежностей для вязания.
– Снежана в ванной комнате, – сказала Виталина. – Она пролила морс и теперь стирает. Я говорила, что у меня есть машинка, но она бывает такой упрямой.
Александра кивнула.
Вита поймала её заинтересованный взгляд на пряже и спросила:
– Хотите посмотреть?
– Да.
Направились к столу у окна.
– Я нервничала и в итоге просто порезала нити. А изначально мне хотелось сшить коротенькое платьице для Царевны-лягушки.
Недоумевающий взгляд детектива её рассмешил.
– Да-да-да. Я та самая «Фея» с «Мира», которая вяжет игрушки в непривычных нарядах.
Александра, сидя в метро, просмотрела работы подруг Васильевой и сразу обратила внимание на изобилие красного у Чуриной.
– Позвольте полюбопытствовать, почему вы выбрали маковый оттенок?
– Моя… мама любила этот цвет и его вариации. Я… даже не знаю, как так выходит. Взгляд будто сам останавливается на красном. А вы тонко чувствуете цвета?
– Я люблю цвета, – расплывчато ответила Александра.
– А чай хотите? Морс есть. Я для Снежанки приготовила, а потом решила испечь и пирог. Он, кстати, уже на подходе.
– Нет. Я бы хотела приступить к беседе. Но за приглашение спасибо.
Виталина погрустнела. После тяжёлого продолжительного вздоха произнесла:
– Я видела Ангелину мёртвой. Это… никому такого не пожелаю. Кто мог с ней сотворить подобное? Какой изверг? За что?
– Попытаемся выяснить. У меня к вам пара вопросов.
– Спрашивайте. Только Снежанку сильно не мучайте. Она очень чувствительная.
***
Вода шумела. Джемпер лежал в тазу давно выстиранный. Снежана дрожала, обнимая себя за плечи. Она слышала, как прозвучал сигнал домофона, как Вита пошла открывать. Приятный незнакомый женский голос показался Снежане безопасным, но выходить всё равно желания не возникло. Полиция, частный детектив – неважно. Она ни с кем не хотела говорить об убитой подруге. Просто не могла возвращаться к этой теме, к столь любимому и хорошо известному образу. Она не Вита. Она слабачка.
Взглянула в зеркало, поймала собственный настороженный взгляд. Решила умыться, почистить зубы. Щётку из дома не взяла, но справиться можно было и пальцем. Она так спасалась лет в тринадцать, когда оставалась ночевать у подружки. То были счастливые времена. Жаль школьная дружба редко остаётся на всю жизнь. Разные интересы, вкусы. Мировоззрение, в конце концов. Всё это разделило её с Манькой, оставив лишь радостные картинки безвозвратно ушедшей юности.