– Хотите ещё чая? – дружелюбно спросила Александра.
Ответом ей послужил неуверенный кивок.
***
Портрет Розгина Михаила Дмитриевича выходил определённо мрачным. С каждым словом Чуриной жалость Александры к Снежане и ненависть к её бывшему мужу становились лишь сильнее. За свою работу сначала следователем, а затем частным детективом Селивёрстова познала немало психов. И, к сожалению, по всему выходило, что Розгин – один из них.
Психически неуравновешенный с замашками тирана, Михаил проявлял свою силу, унижая супругу. Его любовь и обожание существовали, словно, в кривом зеркале и каждый раз сильнее и больнее ранили Снежану. Забивали в угол её самооценку, топтали самоуважение. Разрушали личность.
Три года в домашнем плену. Три года в аду, созданном больной заботой и лаской. Три года, осквернивших само понятие любовь.
«Хорошее дело браком не назовут», – расхожая фраза. И теперь она приобретала совсем иные краски.
Брак…
Не семья, не замужество. Брак. Он расползался, будто плющ. Окутывал и душил испарениями особо едкого яда.
Он убивал душу Снежаны. Кислотой выжигая всё то, что когда-то было дорого. То, что она любила.
Стойкая неприязнь и отвращение зарождались в душе детектива, сметая установки на то, чтобы не оценивать подозреваемого субъективно. Но как можно это сделать, если, напившись, Розгин признавался в любви своей жене и при этом называл ничтожеством? Ругал последними словами, стоило ей забыть в магазине его чипсы или купить не те, потому что те на прилавке закончились? Он выбрасывал одежду лишь из-за того, что она просила одеться к её матери понаряднее, ломал вещи, когда ему не нравился её тон или взгляд. Сломал левую руку из-за очередной глупости и грозился тоже сделать с правой, ведь тогда бы жена не могла вязать. Не могла бы делать то единственное, что доставляло радость. Делало хотя бы на пару часов счастливой.
Он раз за разом обижал Снежану, заставляя вновь и вновь глотать слёзы с кровью, а затем, как ни в чём не бывало, словно, осознав, молил о прощении. На краткий миг превращался в того человека, которого Снежана полюбила. Обещал исправиться, стать другим. Говорил, что погорячился и пытался исправить свои ошибки. Ласка, забота, нежные прикосновения. Покой. Розгин мог быть хорошим и заставить поверить жену в себя иного. И она верила, прощала. Плакала, терзала собственную душу, но ничего не могла поделать, как большинство женщин, оказавшихся в подобной ситуации. Жизнь, ставшую кошмаром, Снежана изо всех сил пыталась наладить. Оправдывала мужа. Винила в происходящем себя. А этот мерзавец сидел на её шее и продолжал любить своим отравленным сердцем. Да и было ли у него это сердце?
Было.
Испещрённое язвами жестокости, насквозь прогнившее, оно всё равно любило. Не так, как все.
Так, как умело.
И это, пожалуй, было самым страшным.
Александра понимала, Розгин не отпустит свою жертву, а это, значит, страдания Снежаны ещё не закончились. Её муж вернётся, а она вновь ему поверит. Почему? Потому что комплекс жертвы способен разрушить лишь тот, кто этого желает. И не сам, а с квалифицированной помощью. Детектив не сомневалась, Римской без психолога не выбраться. Знала ли об этом сама Римская? И хотела ли избавиться от своей трагичной роли?
Из практики знакомого психолога и по личному опыту общения с жертвами эмоционального террора – к несчастью – ей, как частному детективу приходилось сталкиваться и с такой грязью – она знала, многие из них настолько привыкли к своему кокону, к иллюзии любви, пускай и совершенно ненормальной, что крайне сложно выходили из привычных условий. Сильные учились заново любить, верить. Жить. Слабые же попросту сдавались.
А Снежана была кем? Борцом или всего лишь собственной тенью?
Из каждодневного ада она вырвалась не сама. Это сделал счастливый случай.
Узнав о желании развестись не от самой жены, а от её подруги, решительной Ангелины, Розгин стал искать спасение в алкоголе. И без того страдающий тягой к спиртному, он окончательно сбился с пути. Чем мягче Снежана, уже сама, предлагала развестись, тем более неуправляемым становилось его желание напиться.
Жена плакала, подруги утешали. В один из вечеров Ангелина не выдержала и позвонила Розгину, высказала всё, что накипело. Её фраза «Чтоб ты напился и сдох!» стала той самой педалью газа, после которой и произошёл инцидент. Розгин нажрался и не в себе завалился в магазин. Там решил украсть элитного алкоголя, потому что привычное пиво не справлялось с одолевающей болью, и устроил потасовку с одним из покупателей. Итог: одна смерть из-за черепно-мозговой травмы и один суд, в ходе которого Розгина посадили. Так Снежана освободилась из домашнего плена. Так, не сомневалась Чурина, они втроём нажили себе врага, способного на что угодно.