«Увлекалась рисованием, любила море. Нет, не то. Не то! Ходила в музыкальную школу, на курсы психологии, играла в любительском театре, работала визажистом. Да где же эта ниточка? Отличница, умственные способности выше среднего. В школе помогала учителям следить за дисциплиной, в институте была старостой на протяжении всех лет обучения. Стоп! – Александра перестала дышать. – Умница, отличница, староста. Актриса… Разыграла всех, даже меня… – почувствовала собственную уязвлённость. – Всё продумала, подготовилась, людей наняла, маньяка придумала. Каждый шаг, каждое действие было спланировано, выверено. Что ж. Хорошо… А как насчёт импровизации?» – Она перелезла через ворота, радуясь, что высотой они сильно уступают власовским и подобралась к окну. Осторожно заглянула.
Никого.
Детектив сложила руки у лица и принялась дышать на стекло. Поверхность медленно запотевала, но вскоре стало ясно: идея неудачная. Как бы Селивёрстовой не хотелось интеллектуально унизить соперницу, а письма на замёрзшем окне оказались не самым лучшим вариантом. Буквы проявлялись и тут же исчезали, оставляя лишь неясное размытие на стекле и чувство неудовлетворённости в сердце. Отчего-то Александра почти не сомневалась, в доме Чириной так же, как в доме её собственной бабушки обязательно очень тепло: работает несколько обогревателей и всегда включена плита. Три или больше кастрюлек пыхтят вкуснейшими блюдами – иначе зачем Виталина приехала именно сюда? – пар от кастрюль создаёт нужную атмосферу для записей на окне. Маленькая Саша помнила, как рисовала на стёклах замысловатые фигуры, в ожидании обеда.
Это было чудесное время.
На этот раз детектив ошиблась. Кухня, а это окно принадлежало именно кухне, не давала нужного тепла, и буквы таяли на глазах.
Александра принялась рыться в карманах, продолжая высматривать Чирину или Римскую. Продолжая изучать обстановку.
Закипающий чайник, к сожалению, повёрнутый носом к стене без окна; накрытый на двоих стол; уютные стулья в тёмно-зелёных чехлах; лампа-цветок, озаряющая помещение; арка без двери с висящими над ней часами. Часами… Точно такими же, как в квартире Чириной. Совпадение? Интуиция подсказывала: в часах что-то есть. Возможно, они ключ к чему-то.
Задумка написать на стекле какую-либо фразу об одной из жертв рассыпалась без дальнейшей в ней надобности, и на её место тотчас пришла другая: использовать в послании увиденное.
Александра выудила из внутреннего кармана старую помаду. Она вряд ли бы стала ею пользоваться, поскольку экземпляр был подарен кем-то из клиентов и совершенно не подходил её типу внешности, да и валялся там давно забытый, видимо, с момента одного из сложных расследований, но для записей на окне помада подходила идеально. Ощущая себя победительницей и ни капли не сомневаясь в действиях, Селивёрстова написала:
«Я знаю, что хранят часы», – подумала и дописала. – Знаю так же хорошо, как и ВРАЧ».
Буквы получились непривычно размашистыми и от пробирающего холода корявыми, но читались без труда. Писать зеркально длинные фразы и сложнейшие термины Александра училась давно, по собственной инициативе, пользуясь всё тем же любимым принципом: знать и уметь всё без всяких там «по возможности». Она старалась объять необъятное и у неё неплохо получалось. На неудачах она не зацикливалась.
Те же самые строки появились на каждом доступном окне. Идею добраться до второго этажа она благоразумно отбросила. Пожалуй, впервые, действуя благоразумно и понимая, замёрзшими пальцами – и почему не взяла перчатки? – хвататься за карнизы слишком опасно. Слишком самонадеянно. И… стала ждать.
***
– Кто оставил пирог? – повторила вопрос Снежана.
– Да те, кто ухаживают за домом, пока я в городе! – нашлась Чирина и широко улыбнулась. – Надо же кому-то поддерживать здесь порядок, отгонять воров.
– Да… наверно.
– Пойдём. Нас ждёт вкусный пирог и ароматный чай.
– Вит, позвони мне на мобильный, – тихо попросила Снежана, снова наклоняясь к пакету с одеждой.
– Да ты зря беспокоишься. Найдётся телефон. Вкусный пирог и ароматный чай, – опять улыбка.
– Вит, позвони.
Снежана осматривала комнату. Сомнения по отношению к подруге такие непривычные терзали сердце и душу, буквально выворачивая последнюю наизнанку. В памяти обрывками заскользили воспоминания далёкие, чужие.
Родные.
Снежана потрясла головой, смутно осознавая, что происходящее хорошо, и внезапно налетевшая дурнота – знак вовсе неплохой.