Единственное, на чём девушка смогла настоять, так это на личном создании своего свадебного наряда.
- Позволь мне хотя бы в этом решить самой, - ласково попросила она, и мечник сдался.
Он терпеливо провожал её на площадь, стоял со скучающим видом у палаток, на которых высились отрезы ткани и рулоны кружев, в то время как Пелька о чём-то жарко спорила с торговками. И шила она только тогда, когда Арей в очередной раз отлучался.
Владеть иголкой и ниткой Пельку обучила мама, и когда-то девочка могла не только поставить крепкую заплатку, но даже смастерить добротную рубаху и штаны. А ещё она чудесно вышивала. Однако, приступая к шитью подвенечного платья, девушка медлила, с опаской занося над тканью руку. Последние годы она больше владела ножом, а не рукодельными принадлежностями, и теперь опасалась, что позабыла все навыки. Но когда на тонком льне проступил первый стежок, её опасения развеялись. Она ничего не забыла, и спустя час тонкие пальцы уже легко и привычно порхали над материей. А Пелька ощущала странный прилив тепла и спокойствия - странно, но заниматься этим исконно женским занятием ей нравилось ничуть не меньше, чем изучать навыки боя холодным оружием.
И когда последний кружевной лоскут был надежно пришит к подолу, она разложила готовый наряд на постели, любуясь. Был теплый вечер накануне обряда, о недавно отступившей зиме не напоминало ничего, кроме прохладного ещё ветерка и не прогретого камня стен.
Волнуясь, девушка ещё раз взглянула на платье, а также на лежавший рядом вышитый красно-золотой кушак. Его она приготовила Арею в качестве свадебного подарка, сшив из отреза материи, купленного на базаре несколько недель назад. Осторожно сложив вещи, Пелька убрала их в сундук до завтрашнего утра.
В круглом чане возле очага благодаря чарам всегда стояла тёплая вода. Развязав грубый пояс и скинув рубаху, девушка блаженно опустилась на дно, прикрывая глаза. Ну вот, всего несколько часов осталось ей ходить по земле незамужней девушкой. При мысли об этом Пелька испытывала смешанные чувства, не покидавшие её уже который месяц: она предвидела много трудностей и бед на их с Ареем жизненном пути, но в сердце её при этом разливалась безмятежность. Как будто наконец должно было исполниться то, к чему её вело провидение.
Она задремала с этой мыслью, и проснулась от лёгкого толчка, когда сильные мужские руки подняли её из воды. Арей прижал девушку к себе, целуя. Пелька слабо отбивалась, растерянная, ослабевшая со сна.
- Ну что ты, намочишься ведь, - смеялась она, шутливо отворачивая лицо от его настойчивых губ.
Обернув её простыней, мечник отнес Пельку на кровать. Накрыл одеялом, прилег рядышком, поперев ладонью щеку. Его глаза ласково смотрели на Пельку из-под густых бровей. И во взгляде этом было столько любви, что она переливалась через край, топила рассудок и волю, переплетаясь с надеждой и страстью.
- Жених мой, - прошептала Пелька, протягивая руку и оглаживая его заросшую щетиной щеку. - Мой наречённый.
Она придвинулась к мужчине, вовлекая в поцелуй - как всегда, горячий и жадный, - однако скопившая усталость тяжелила ей веки. Арей видел это, поэтому осторожно отстранил от себя девушку, ещё выше подтягивая одеяло на худое тело.
- Уже поздно, - тихо сказал он, проведя рукой по её волосам. - А завтра важный день. Тебе нужно поспать.
Пелька хотела было возразить, но язык не слушался, а мысли кружились в неистовом танце, путаясь и перемешиваясь. Однако один вопрос настойчиво пробивался сквозь этот шум.
- Ты ведь даже не сказал мне, как всё будет. Что мне делать? Где всё пройдёт?
- Об этом не волнуйся, - Арей сделал небрежное движение рукой, и свет очага стал глуше и мягче, погружая комнату в приятный сумрак. - Утром тебе всё скажут.
Девушка, уже проваливавшаяся в сон, насторожилась:
- Скажут?
Арей улыбнулся. Даже доверившись ему, казалось, полностью, Пелька всё равно оставалась собой, желая всё досконально знать и во всём принимать непосредственное участие.
- Шшш, любовь моя, завтра ты всё узнаешь. Ничего не бойся и доверься мне. Хорошо?
Ответом ему послужила лёгкая улыбка, а спустя мгновение Пелька уже крепко спала, прижимая к щеке его ладонь. До самого утра умиротворяющую тишину каморки нарушали лишь спокойное дыхание девушки и треск поленьев. В этом безмолвии барон мрака провел всю ночь, ни разу не пошевелившись и так и не отняв своей руки.
***
В эту по-апрельски ясную, но всё ещё по-мартовски прохладную ночь двое влюбленных строили планы на совместную жизнь. А двое других - не влюблённых, нет, но страстно ненавидящих друг друга стражей - обдумывали план куда более страшный и жестокий.
- ЧТО?!
Этот вопрос, заданный громовым голосом, сотряс стены подземелья. Наиболее пугливые комиссионеры и суккубы запрятались в самые глубокие расщелины Тартара. Бледные канцеляристы впервые за несколько столетий подняли головы от бесконечных пергаментных свитков и застыли. Однако сидевший напротив Лигула Яраат даже бровью не повел.
- Он хочет жениться на ней, - повторил оборотень.
Лицо горбуна исказилось, он прикрыл глаза в попытке успокоиться, однако Яраат успел заметить, как стремительно они налились кровью. По просторному каменному залу поплыл запах серы.
Прошло несколько минут, прежде чем Лигул поднял веки и заговорил:
- Жениться, значит, захотел. Выходит, так сильно влюбился… Что ты предлагаешь? - он резко повернулся к оборотню.
Тот снял с пояса кинжал, закинул одну ногу на другую и стал тщательно и не торопясь вычищать грязь из-под жёлтых ногтей. У следившего за ним горбуна задергалась щека. Наконец, Яраат понял глаза и произнес нараспев:
- Я предлагаю подождать.
- Ждать? - визгливо поинтересовался Лигул. - Чего, скажи на милость? Пока мой лучший боец примеряет на себя роль влюблённого идиота? Мешкать, наблюдая, как он предает мрак, и опасаться, что эта информация дойдёт до кого-то ещё? Пойми одно: если в Эдеме узнают об этом, они сделают всё, чтобы подарить этому болвану шанс на искупление. Я этого не допущу!
Соскочив со своего троноподобного кресла, Лигул зашагал вдоль стола, время от времени в бессильном гневе ударяя по нему кулаком.
- Мерзкий выродок! Он всегда был таким, всегда! Ведь он первый оставил нас после того, как мы пережили изгнание. Бросил нас и ушёл! Сам обрезал крылья, отказался спускаться в Тартар! И я знал, что он обязательно воспользуется шансом вернуться к свету! Но знаешь что? - горбун внезапно замер, уставившись в пространство невидящим взглядом. - Я не позволю этому случиться. Я скорее сгною его заживо вместе с девчонкой.
Яраату надоело это представление, и он с характерным скрежетом задвинул кинжал в ножны, привлекая внимание главы мрака.
- Всё это ни к чему, - спокойно заметил оборотень, подаваясь вперёд, его бесцветные выпуклые глаза не мигали. - Ты ничего не получишь, уничтожив их. Во-первых, как ты сам справедливо заметил, Арей лучший мечник мрака, чтобы одержать над ним победу, тебе придется распрощаться со многими славными воинами. В итоге, ряды избранных бойцов Тартара заметно поредеют. Скрыть такую войну своих со своими уже не представится возможным, что ослабит мрак, и свет не преминет этим воспользоваться. Ну и что в конце? Ты развяжешь напрасную резню, испортишь свою репутацию прагматичного и спокойного правителя, потеряешь оплот своей армии и одного из главных союзников. Поспешив, ты проиграешь.
Лигул во время этого монолога успел вернуться в кресло и теперь сосредоточенно слушал, нетерпеливо перебирая длинными пальцами.