Выбрать главу

Сохатые в здешних местах частенько пасутся, тут им корму полно, вода в озерках чистая. Ну, однако, это простые звери, а такого, с золотым рогом и с рогом из самоцветных камней, никто еще не видал.

Немало, поди-ко, приврал тогда и Куприян:

— На большую птицу, орлана, весь припас израсходовал, — сказывал он. — Ходил-то я на глухаря. Иду лесом, тут камни-валуны, тут ручей, а дальше, этак в низинке, сухостойная сосна, и где-то поблизости он токует. Вгляделся: как раз на нижнем сучке дерева матерый петух! Распустил крылья, шею изогнул и ничего боле не чует, окромя самого себя. Взял я ружье наизготовку, начал прицеливаться, как вдруг кто-то кокнул меня по затылку, потом за ворот когтями вцепился, вверх поднял, дотащил до урочища и там бросил на землю. Это орлан надо мной учудил. И не улетел никуда. На взгорке крылья сложил и чего-то в мою сторону по-своему принялся кричать. Озлился я, а вижу — непростой орлан: хвост у него из чистого серебра! Стрелил — не попал. Во второй раз — тоже мимо. Так до последнего патрона. Будто кто ружье в сторону отводил.

Дома Касьяна и Куприяна были наискосок от дома Митрия Митрича Куликова.

Обоих охотников Митрий Митрич не одобрял, зато его младший сын Луконя к россказням Касьяна и Куприяна частенько прислушивался: неужто, мол, взаправду такое случается?

Взрос он парнем проворным, смышленым.

Иные зряшные люди мужика-хлебороба охаивают: вся-де его жизнь черствая и голимая скукота, а того в понятие не берут, что хлебороб-то самый первый доверенный у природы: вешняя капель, проталины на взгорках, духовитые талые воды, стародубки и медуницы, гомон грачиных стай, огневые цветки на вербе, песня жаворонка над пашней, — да всего и не перечесть, что своими глазами видит, ушами слышит, носом чует он, хлебороб-то, пока трудится в поле.

Одно было у Лукони неладно: на хлебопашество ему не выпало доли. У родителей собралось большое семейство. В застолье сразу садились по двадцать едоков: семеро старших братьев с женами и детишками. Делить хозяйство Митрий Митрич сыновьям не дозволял. Пока они жили кучно, так не постигала нужда, а при разделе четверым старшим досталось бы по одной лошади, еще троим по одной коровенке, а уж Луконе из остатков — только поросенок и гусь с гусихой.

Митрий Митрич велел Луконе попытать себя в каком-никаком ремесле: то ли, мол, в кузнечном, то ли в столярном, или уж на худой конец на заработки в город уехать. Но парню ремесла не поглянулись: в кузне темно и дымно, в столярке за цельный день солнышка не увидишь. Съездил в город — не родимое место!

Вот, глядя на Касьяна и Куприяна, он и задумал тоже охотником стать. Дело не шибко мудреное, была бы сноровка. Искать зверя по следу, а птицу на перелете — наука не долгая. Худо-бедно, но что-то на пропитанье достанется. А уж приволье-то какое в лесах! Ходи, будто из одной сказки в другую, да любуйся, на каждом шагу — новина!

В доме, в чулане, издавна висело дробовое ружье. Когда-то дедко Сысой хищных зверей промышлял. После себя он оставил наказ: ружье не трогать, покуда особая нужда не понудит.

Луконя уж собрался было отца уговаривать, чтобы тот дозволил ему на первых порах дедовым ружьем попользоваться, но отец сам позвал и сказал:

— Ступай-ко в поле да изничтожь там волчье отродье!

Ночью он коней сторожил и не углядел, как волки жеребенка-стригунка успели похитить. Вот и озлился на них:

— Всех до единого постреляй, не то повадятся и с поля нас выживут.

Звери эти чуткие, сторожкие. Простой мужик мимо логова пройдет — волк головы не подымет, зато охотника сыздали носом учует и подальше от него убежит.

В первый день Луконе удачи не выпало. Не меряно, сколь верст по лесам отшагал, а только на Сухом болоте, в белых камышах одно логово отыскал, и то уж покинутое. В Калиновом логу на лежбище натакался — и опять на пустое.

Шибко за день измаялся. Все на ходу и на ходу, да ведь не по ровной дороге: то в горку, то под гору, то с кочки на кочку, а то и по колено в болотной воде.

Уж смеркаться начало. Пора было поужинать, но в заплечном мешке не осталось ни хлеба, ни печеной картошки.

Бывалые люди знают: едешь в поле на день — бери провиант на неделю! Поди, не раз уж испытано.

Луконя сплоховал: ушел без запасу. Думал к ночи вернуться домой, не к чему, мол, лишнюю поклажу за плечами таскать, а поиски разбойных зверей эвон куда его увели: без малого на двадцать верст от деревни.