Мне искреннее жаль ее. Бедняжка, совсем измучилась. И не кому помочь бедной женщине кроме подслеповатой матери покойного мужа.
Вот она и трудится у Мистрис Винтер и лишние вопросы не задает. А со мной в пылу работы порой забывается и доверительно болтает.
Вот я из этих разговоров и узнаю, как живут другие люди за ледяной стеной замка. Да тайком с грустью о чём-то своём мечтаю.
За завтраком, после обязательной чашки мятного чая, Мистрис объявляет нам задания на день.
Сегодня по графику выдался зачётный день и каждой ученице впервые будет дана в руки шерсть хрустальных ягнят, пасущихся в предгорье, там, где в снегу растут удивительные цветы, тающие в тепле.
Мистрис рассказывает нам, что шерсть ягнят переливается на свету всеми цветами радуги, точно чудное полярное сияние. Она ужасно холодная и чтобы не отморозить пальцы все ученицы в обязательном порядке должны надеть специальные перчатки.
Завтрак кухарке всё же удалось спасти и никто из учениц не почувствовал в каше горечи от подгоревших овсяных зёрен.
Мистрис же всегда трапезничает в своих покоях. И по секрету от кухарки, я знаю, что она ест только мороженное и вынутые из ледника фрукты.
Как и остальные ученицы, после завтрака я накидываю на плечи тёплую белую шаль, цветом почти не отличимую от моего платья.
Вместе с другими девушками мы спускаемся вниз по огромной лестнице с прозрачными ступенями, сквозь которые зияет холодная пустота далёкого пола.
Дальше мы идём по чёрно-белому напоминающему гигантскую шахматную доску полу и сворачиваем в арку, за которой следует узкий коридор с огромными витражными окнами со вставками из цветного стекла с рисунками северных птиц и животных.
Когда в редкий погожий день сюда заглядывает солнце, то стекло будто бы оживает, ярко сияя красками, напитанными солнечным светом.
Длинный коридор за аркой ведёт в другое крыло - северо-восточное. Это одно из самых холодных мест в замке. В нём проходят наши занятия. Здесь почти круглые сутки кипит работа.
Девушки усердно ткут белоснежное кружево, кроят и шьют бесподобные наряды для Мистрис.
В тёплых сапожках покрытый снегом пол и ледяные лестницы не страшны для наших чувствительных к холоду ножек.
Мы, не сговариваясь, плотнее кутаемся в шали и стараемся быстрее зайти в комнату для занятий.
Судя по воодушевлению на лицах, девушкам не терпелось приступить к работе.
Мы взяли перчатки в шкатулках, лежащих на высокой полке, рядом с всякими мелочами и иголками. Затем надели перчатки на руки, приготовившись к работе.
Перчатки тонкие и почти прозрачные, в них спрятано волшебство, поэтому они защищают от шерсти хрустальных ягнят.
И вот уже все ученицы на своих местах.
Быстро вертится веретено и ткётся пряжа. Никто из девушек не разговаривает, и я молчу, слежу за потрескивающим точно от электричества белоснежным клубком ниток, лежащих у меня на коленях.
За единственным окном в комнате вся та же бесконечная снежная белизна, до самого горизонта. Вдали - полоска серого неба и тонкие белые пики гор, которые, словно заостряются ещё больше, когда медленно, но неукротимо к земле подступают сумерки.
Мои руки и ноги так давно привыкли к быстрому темпу в работе с прялкой, что я умудряюсь изредка бросать взгляды то за окошко, то на других девушек и их клубки пряжи лежащие, как и у меня на коленях.
Когда я смотала пять клубков пряжи, то зазвенел колокольчик, дверь открылась - и с потоком холодного воздуха к нам зашла Мистрис, чтобы молча оценить работу каждой ученицы.
За окном почти стемнело, и наш урок был окончен.
После занятий был простой, но вкусный ужин. В столовой звучал девичий смех, обсуждали предстоящий выходной.
Я съела кусочек рыбного пирога и запила сладким мятным чаем, который все мы должны были пить постоянно. Мистрис Винтер неоднократно твердила нам о пользе мятного чая, который укрепляет наше здоровье.
Разговоры девушек оборвались на полуслове и мгновенно смолкли, когда в столовую зашла Мистрис, шурша по полу своим серебристым платьем.
-Завтра, я уезжаю в Графство, - объявила она и добавила:
- Джессика Милдред и Эмбер зайдите ко мне, когда закончите ужинать,- и очень быстро покинула столовую, словно даже не выносила одного вида горячей пищи.
Услышав своё имя в объявленном списке, я удивилась.
Никогда не думала, что Мистрис выделит меня среди прочих. Тем более, что Джессику и Милдред она при всех не однократно хвалила.
Мне же изредка доставались её скупые улыбки, хотя другие девушки уверяли в обратном, мол, такая у Мистрис Винтер избирательная тактика.
Мистрис всегда принимала в зале, где проходили балы. С серебристыми распущенными волосами, с нежной прозрачной кожей и яркими голубыми глазами в которых навечно застыла холодная голубизна зимних небес, она выглядела пределом совершенства.
Мистрис сидела на хрустальном троне, который напоминал драгоценный камень, искрящейся в свете зачарованных кристаллов, из которых были искусно вырезаны настенные светильники в виде садовых цветов.
Порода рисовалась в её утончённых чертах лица, проглядывала во взгляде и властных жестах.
Истинную породу, как-то говорила кухарка, когда угощала меня вкусняшками ещё до общего завтрака, на рынке не купишь. Породу по её словам нельзя воспитать, её нельзя кому-то внушить. Порода живёт в самом естестве, в самой кости. С породой, вздыхала кухарка нужно родиться.