Пирог был с картошкой и грибами. Картошку растила Марийка, грибы сушила Марийка. Лукашин ел и думал, что сегодня он уже не уйдет к Никите Трофимычу: момент для объяснения упущен, в другой раз как-нибудь. Марийка оскорбила его без злого умысла, по глупости. За глупость не следует наказывать так жестоко. Да и лень тащиться после сытного обеда на другой конец поселка, да еще с тяжелым сундуком...
Вошел Мирзоев.
- Приятного аппетита, - сказал он.
- Пирога не съешь ли? - спросила Марийка. - А водку, не взыщи, Сема выпил.
- У меня своя есть, вот, пожалуйста, - сказал Мирзоев и, потянув за горлышки из карманов, показал две бутылки. - Сосед! Уговор не забывать.
- Рано, - сказал Лукашин, жуя. - Попозже. После обеда надо отдохнуть.
- Что это вы затеваете? - спросила Марийка.
- Хотим проведать Федора Иваныча, - отвечал Мирзоев. - А то, понимаете, что у него за жизнь!
- А в кино?! - вскричала Марийка, гневно обернувшись к Лукашину.
- Никакого кино, - сказал Лукашин, очень довольный, что может тут же рассчитаться с Марийкой за ее дурное поведение. - Иди сама, если хочешь. Мы сегодня собираемся мужской компанией.
- Папа, - спрашивает Оля, - у нас правда была мама или же нет?
- Правда, - отвечает Уздечкин. - Была. Вон она, ты ведь знаешь.
Оля в рубашонке лежит на кроватке, а он стрижет ей ногти на ногах. Портрет Нюры висит на стене напротив: волосы, завитые "перманентом", феерически освещены, простенькие глаза под подбритыми бровями подняты с мечтательным выражением...
- Ты - как мама, - говорит Оля, у которой одна щека ушла в подушку, а другая как бы подпухла, и от этого маленькие губы тоже как бы припухли и сдвинулись с места. - Ты все для нас делаешь. Я маму не помню, я только тебя помню.
Это она говорит для того, чтобы подлизаться к нему.
- Я тебя люблю, - говорит она.
- Ты угомонишься или нет? - спрашивает Уздечкин. Он проводит рукой по ее теплой шелковой головке и хочет уйти.
- А конфету? - спрашивает Оля.
- Надоела ты мне, дочка! - говорит Уздечкин и приносит конфету.
Звонок. Пришли Мирзоев и Лукашин. У Мирзоева такой вид, словно он пришел на именины. Лукашин робко держится за его спиной.
- Мы к вам, сосед, - говорит Мирзоев. - Принимаете гостей?
Уздечкин ведет их в комнату. Он уверен, что они пришли по делу, с просьбой или жалобой.
- Добрый вечер, бабушка! - восторженно приветствует Мирзоев Ольгу Матвеевну. - Вы не будете так любезны похлопотать насчет чайника? Знаете, после выпивки стакан горячего чая...
- Какая выпивка? - спрашивает Уздечкин, недоумевая. - Вы что, товарищи?
Лукашин пятится к двери...
- Я надеюсь, - говорит Мирзоев, прикладывая руку к сердцу, - что вы не примете за недостаток уважения или за что-нибудь другое и не побрезгуете нашей компанией.
- Я не пью, - говорит Уздечкин.
- Пьет даже чижик, - говорит Мирзоев, нежно касаясь его локтей. Извиняюсь, конечно, я не в смысле сравнения. Вы понимаете! Мы с товарищем Лукашиным захотели выпить по случаю воскресенья, вдвоем как-то скучновато, я говорю - пойдем к соседу, может, он согласится составить нам компанию...
- Вы ошиблись, товарищи. Я не могу составить вам компанию.
Уздечкин говорит нерешительно. Ему бы и хотелось посидеть с людьми, но он боится: Мирзоев - шофер Листопада; вдруг Листопад потом скажет: "Председатель завкома пьянствует с моим шофером..."
Мирзоев в недоумении: как может человек не принять другого человека, который пришел с открытой душой и со своей выпивкой?! Лукашин говорит уже из-за двери:
- Пошли.
- Федор Иваныч, - говорит Мирзоев, - вы шутите: почему нам не выпить немножко?
- Мне, товарищи, некогда, - говорит Уздечкин. - У меня еще работа есть.
Так красиво вошел Мирзоев, - как теперь уходить?.. С какими словами?..
- Да что вы? - говорит он вяло. - Действительно, вам и отдохнуть некогда...
- Должность такая, - притворно улыбается Уздечкин.
- Действительно, - притворно улыбается Мирзоев. - Хлопотливая должность... Ну, так - так так. Всего лучшего, извините за беспокойство...
Домой вернулись молча.
- Вы что обратно? - встретила их Марийка. - Не приняли вас?
- Некомпанейский человек, - сказал Мирзоев.
- Промахнулись мы с вами, - сказал Лукашин. - В самом деле, чего ради он будет с нами пить? Ну, сосед, так что из этого? Он же руководство все-таки; а мы люди небольшие... А водке что же - пропадать?
- Нет, зачем же ей пропадать, - морщась, сказал Мирзоев, которому вовсе не хотелось пить. - Выпьем.
Они присели к Марийкиному столу и вдвоем, вздыхая, грустно распили водку.
Глава двенадцатая
НЕПРИЯТНОСТИ ЛИЧНЫЕ И СЛУЖЕБНЫЕ
Как-то, еще летом, к Уздечкину прибежал сборщик членских взносов из инструментального: схватило живот, доктор велел идти домой, кассир в банке, - возьми, ради бога, членские взносы, не хочу таскать с собой... Уздечкин взял деньги, чтобы передать кассиру, когда тот вернется: толстенная пачка, завернутая в бумагу, на бумаге карандашом написана сумма; с трудом влезла пачка в карман галифе... Сперва она ему мешала, он о ней помнил, а потом забыл. Он никогда не носил при себе профсоюзные деньги... В трамвае, в давке, он вспомнил о пачке, схватился за карман пусто.
Его прошиб пот... Толпа сжала его и вынесла из трамвая. Трамвай ушел, а Уздечкин стоял на углу и не мог собраться с мыслями.
Он очень торопился в город, а тут даже забыл, зачем приехал. Увидел сквер со скамейками, добрел до скамейки и присел.
Будет очень трудно вернуть эти деньги.
При его болезненной щепетильности ему и в голову не пришло, что он должен заявить о пропаже, попросить ссуды, рассрочки... Украдены деньги, по рублям собранные у рабочих. Украдены из-за рассеянности его, Уздечкина.
Уздечкин встал со скамейки, вышел из сквера - ноги были как ватные и пошел в ближайшую часовую мастерскую. Там он снял с руки часы и продал их. Потом заехал к старому знакомому, у которого водились деньги; тот повел его в сберкассу, взял с книжки две тысячи, дал Уздечкину. У старухи тещи, Ольги Матвеевны, были припрятаны четыреста рублей. Уздечкин и их взял. В кассе взаимопомощи взял. Как раз подоспела получка, он получил зарплату. Через три дня он полностью сдал кассиру сумму, полученную от сборщика. Кстати, сборщик болел и не справлялся о деньгах, все вышло тихо и незаметно. Но Уздечкин очутился весь в долгах. С тех пор три четверти его зарплаты уходило на покрытие долгов. Оставшейся четверти не хватало на самое необходимое, приходилось влезать все в новые и новые долги.