— Внимание всем! На нас идёт рой Харвейстеров. Закрыть всем окна. При невозможности продолжать движение всем отворачивать влево. Берегите остекление кабины. Жуки могут разбить боковые окна. Из машин не выходить до команды. Жнецы эндопаразиты и опасны для человека. Яйцеклад рассекает кожу и наносит глубокие раны. Всем быть предельно осторожными в случае заражения рекомендуем очистить рану от личинок как можно быстрее и залить место рассечения спиртосодержащей жидкостью или перекисью.
Снова заголосила рация:
— Увеличиваем скорость до шестидесяти километров в час.
Саня оценив дистанцию и ширину фронта приближающегося облака с моих слов сказал сразу:
— Не успеем. Скоро накроет.
Поздняя реакция на угрозу и инертность выполнения команд растянутой колонны не позволили вывести конвой из под удара. Нашествие насекомых, несущихся в нашу сторону, с большой скоростью на глазах превращалось в нечто эпическое из древней истории. На ум пришла только одна аналогия библейская египетская казнь.
Множество чёрных точек огибая рельеф местности словно волна цунами неотвратимо накатывала с севера. Я с непонятным волнением наблюдал за её приближением подняв стекло двери до упора. Гадство как в школе перед экзаменом даже мандражировать начал и было от чего. Перед глазами разворачивалась и набирала силу природная стихия, которой невозможно сопротивляться и лишь целостность кабины нас отделяет от ужаса быть растерзанными. За стеклом к нам приближалась сама смерть, воплотившись в невообразимое число жуков направляемых инстинктом продолжения своего рода.
В ожидании первого удара я нервно начал жевать пластинку вяленого мяса и думать с напарником, чем заменить стекло, в случае если оно разобьётся. Матрас от спальника посчитали лучшим средством для затыкания пробоины.
Метров за триста может чуть больше я не выдержал и приоткрыл окно, чтобы послушать перекрывающий звук мотора свист летящей трансформаторной будки. Увидев это на меня заистерил Саня:
— Коля закрой окно лядь! Ты чего? Крыша потекла? Закрой окно! Хватит дурить.
— Не ори закрываю.
— Что не ори, а если сейчас стеклоподъёмник сломается!
— Ну не сломался же. Закрыл. Успокойся и следи за дорогой.
— Что тебе там надо было?
— Слушал как гудит.
— Ещё наслушаешься!
— С чего ты это взял?
— Я видел как саранча налетает, там облако идёт долго. За несколько часов сжирает всё на своём пути. Думаю встанем, если не выскочим. Кто-нибудь в этой кутерьме обязательно ошибётся. Извини, но больше не делай так. Сказали закрыть окна — закрывай. Все беды от дурных рук и глупых поступков.
— И ты меня извини. Рельно сглупил.
Через минуты к нам пришла туча, словно начало дождя с его редкими первыми каплями, она сменилась на неукротимый поток тропического штормового ливня.
Непрерывный гул из шума крыльев и дробного стука врезающихся в машину жуков, он наверное будет пугать любого попавшего в эту переделку всю оставшуюся жизнь. На кабину обрушился град шепелявых скрипок. Жуки чиркали по лобовому стеклу, ползли по горячему железу кабины, висели на дворниках примеряясь для старта и оторвавшись падали вниз или улетали дальше по своему самому важному делу. Падая, жуки ползли по пыльной дороге вслед проносящимся мимо счастливчикам, удачно проскочившим мимо автомобилей. Под колёсами стоял хруст. Я видел как у впереди идущей машины на глазах задние колёса прицепа стали мокрыми от серо-зелёной слизи внутренностей. Медленно, но мы продвигались вперёд, пытаясь выйти из под удара этой живой массы, которая уничтожала всех животных на своём пути.
Саня был прав мы встали. Плотность насекомых была такова, что дневной свет перестал пробиваться через рой. Фары никуда не светили и мы никуда не ехали.
— Всё пиндец конца пути. — Вслух выразил свое раздражение мой водитель.
— Кто такой Конец Пути и где его пиндец? — Решил я подбодрить друга.
— Там же где и Слава КПСС. С другой стороны прохода и оба нелюди.
Легковушки попрятались за грузовики все сидят как мыши и пытаются спать.
Ввиду наличия неограниченного свободного времени мы разглядывали Жнецов через стекло, подсвечивая себе фонарём.
Чёрные с зеленоватым отливом красивые жуки размером с цикаду пытались атаковать приложенную к стеклу ладонь. Для выполнения родительского долга они пытались крепко вцепится в гладкое стекло всеми шестью усеянными крючками лапками. Невероятным образом уцепившись за шероховатости на лобовом стекле жук изгибал своё сегментное тело и хитиновые пластинки защёлкивались в своеобразный замок ставя на взвод брюшной серповидный шип яйцеклада с треугольником рассекателя. Перебирая попарно лапками словно подтягиваясь он пытался вспороть кожу отделённую триплексом от скрежещущего по стеклу детородного органа. За крючком оставалась млечная полоска в которой шевелились видимые глазу двух или трёх миллиметровые червячки. После опустошения брюшного мешка насекомое погибало из-за невозможности выпрямить своё тело в прежнее положение.