Этот подвал выглядит как ринг бойцовского клуба, кроме моего оппонента, по сути, являющегося куском порубленного мяса. Не так много всего я могу сделать с ним из того что с ним уже произошло. Адам вялый и без сознания. Я всё ещё жду угрызений совести, которые разорвут меня изнутри, когда я вижу его, но этого никогда не произойдёт. Я не чувствую себя плохо из-за того, что мы сделали.
Развращенное дерьмо, что мы выяснили о нём…он легко отделался. Торговля людьми. Детская проституция. Использование имени Эмили с его незаконными деньгами, так чтобы она могла взять вину на себя, если бы его когда-нибудь поймали. Организация нападения на Алиссу так, чтобы мой брат заступился и сделал бы ровно то, что и произошло с этими мудаками, которые травмировали его. Он скормил любовь всей моей жизни мелким тварям, которые планировали изнасиловать и измываться над ней.
Адам был весьма откровенен в дни до начала его пыток, пока я сидел у кровати Эмили. Этот идиот полагал, что мы отпустим его, если он не сдаст каждого вокруг себя. Никто не был огражден от его предательства. Сара. Семья Донован. Его собственный отец. Адам сдал всех их без любого убеждения.
Точно также как и Дэрил.
Пока я оглядываю группу людей, находящихся здесь для того, чтобы поддержать меня. Они здесь, потому что любят кого-то, кому Адам причинил боль, или разрушил, или уничтожил. Мне известно, что настоящая преданность существует. Мы может быть и преступники. Мы забирали жизни. Добавляли наркотиков миру. Перемещали оружие по всему Среднему Западу. Мы нехорошие люди. Но мы прикроем друг другу спины. Никто в этой комнате не повернется спиной к другому ни по какой причине.
Эмили привела меня к этому. Это то место, где я могу доверять и верить в людей снова. Она дала мне жизнь.
Теперь я собираюсь мстить за неё.
Я срываю Адама вниз от потолка и сажусь верхом на его грудную клетку, прежде чем обрушиваю мощные удары на его голову. Он умирает после минимального контакта, но я продолжаю бить. Я продолжаю бить своими кулаками его череп, пока кости не ломаются и кровь не разбрызгивается. Тишина окутывает толпу, пока я реву от облегчения, позволяя чувствам, которые я подавлял всю свою жизнь, выплеснуться наружу.
Непролитые слезы жгут мои глаза, злые всхлипывания подавляются в моём сердце, маниакальный смех забил моё горло, однако всё здесь. Каждая единичная эмоция циркулирует через меня, пока мои руки начинают трястись, и рука каждого опускается мне на плечо.
Я расслабляюсь, руки опускаются по сторонам, и я смотрю вниз через пропитанные кровью ресницы на разрушение. Нет никаких определяющих особенностей, которые смогут рассказать вам, что это когда-то был человек. Адам Уоррен ушел и даже его трупу не оказано чести сохранить его когда-то смазливое лицо.
Джордан и Девлин помогают мне встать на ноги, один из них дает мне полотенце, другой сигарету.
— За Алиссу, — кричит Дженна, и толпа улюлюкает в согласии.
— За Хантера, — продолжает Клайд.
— За Коди, — рычит Девлин.
— За девочек, которых мы не смогли спасти, — произносит Зеро, своим незабываемым больным голосом, шокируя комнату, но они все хлопают и свистят.
— За Эмили, — вымучивает из себя Джордан с чувством, переполняющим его голос.
Комната взрывается криками и воплями, перемещая что-то в мою грудь. Моя женщина что-то значит для каждого, с кем она встречалась и даже для людей, с которыми нет. Её свет прикоснулся к максимально возможному количеству людей в Мире, как и солнца.
Затем толпа замолкает, ожидая, когда я добавлю свои слова, делаю судорожный вздох, прежде чем выдавливаю:
— За моего ребенка.
Минута молчания, затем раздаются возгласы и поздравления, отражающиеся по комнате. Мужики толкают меня в плечи и хлопают по спине, в то время как уходят праздновать нашу месть с выпивкой и женщинами.
Большой парень из тактиков кивает мне подбородком, прежде чем шагает прочь, плюя на пол, когда проходит мимо устроенного мною окровавленного беспорядка.
Клайд приближается ко мне, оборачивая свою мускулистую руку вокруг моей шеи.
— Твой старик — кусок дерьма. Никогда не следовало тратить своё время на мужика типа него. Но мне не жаль, что я так сделал, потому что, в конечном счете, у меня есть ты. Ты сын, которого у меня никогда не было, Гаррет. Я люблю детей Арлин, но я знаю тебя с тех пор, как ты родился. Я не поступал правильно с тобой. Но я, бл*дь, стараюсь восполнить это дерьмо теперь. Я горжусь тобой, парень. Я так, бл*дь, горд, — заканчивает он с тяжелым вздохом, сильно сжимая меня, пока я киваю, прежде чем он глухо уходит.