За двадцать минут я добираюсь до нужного места. Я сосредотачиваюсь на Девлине и на том, что я обязан был помочь этому засранцу. Я размышляю, что заставило его так поступить. Он заявил, что Дженна не в беде, однако проблемы всегда следуют по пятам за его клубом. Его девушка не выглядит как привычные старухи его клуба. Она как будто сошла с глянцевой обложки журнала. Хотя Девлин был уверен, что она принадлежала ему. (Прим. старуха — женщина, получившая статус жены. Находится под защитой своего партнёра. Этот статус считается уважаемым среди членов клуба).
Я заезжаю в свой гараж, выхожу из машины. У меня большой гараж, рассчитанный на три автомобиля, так что я могу работать над разными тачками и двигателями, когда захочу. Дом у меня обычный; это простой старый фермерский дом, видавший лучшие дни, прежде чем я купил его за копейки.
Я хорошо распоряжался деньгами до того, пока меня не посадили. Я сохранил большую часть наличными, спрятанными по всему среднему Западу под вымышленными именами. Когда меня арестовали, у меня было пятнадцать удостоверений личности и столько же банковских ячеек для хранения ценностей. Я знал, что они придут за мной, поэтому уничтожил все доказательства моей ложной жизни и отдал всё важное Клайду. Он следил за их сохранностью и потратил неделю, мотаясь со мной по разным частям штата, чтобы собрать мои деньги, когда я освободился.
Я никогда не крал у хороших людей, в этом я обошёл моего отца. Его не волновал тот факт, грабили мы богатых или бедных. Он был обеспокоен конечным результатом. Я же не чувствовал себя комфортно, рассуждая таким образом. Первое, если я выполнял работу, я хотел за это хорошее вознаграждение. Второе, я вырос в бедности. Не было ни одного гребаного шанса, что я когда-либо решусь воровать у бедных, у которых и так ничего не было.
В основном я воровал крупные партии электроники у местных. Так же пару раз перевозил наркотики из Мексики. Но я никогда не был членом наркокартеля. Я не тупой. Я ушел после нескольких незначительных поставок «снега» (прим. снег — кокаин). Вот откуда я знаю Девлина. Я поставлял товар, а его старик спихивал это по своим каналам. Это были взаимовыгодные отношения.
Я включаю на кухне свет и открываю холодильник в поисках пива. Я очень скучал по пиву в тюрьме. Жаркие дни, холодные дни, праздники… это не имело значения. Я хотел пива. Клайд остановился в ближайшем баре, когда я вышел, и купил мне пива. Я никогда не говорил ему, что мне нужно, он просто знал. Потом я понял, что люблю этого парня, как отца.
Я сажусь в моё тёмно-коричневое кожаное кресло и осушаю своё пиво, прежде чем открутить крышку у еще одного. Я выбежал из магазина, чтобы накричать на Эмили, которая направлялась домой. Я официально сошёл с ума. Я не имею права так поступать. Она не моя женщина. Я всего-то общался с ней один раз. Я наблюдал за ней как двинутый сталкер на протяжении полугода, но это не значит, что я её знаю.
Хотя, я чувствую себя совершенно по-другому. Я знаю, как она готовит свой кофе. Я знаю, что она ранняя пташка. Я знаю, что она отчаянно любит. Я знаю, что она будет защищать то, что ей дорого. Я знаю, что её мать умерла несколько лет назад, и, что на оставленные ею деньги, Эмили смогла переехать сюда и открыть магазин — это рассказал мне Клайд. Я знаю, что у неё есть маленькая родинка на шее за ухом, в форме кофейного пятнышка. Я знаю, что она покусывает большой палец, когда нервничает. Я знаю, что её тело идеально подходит моему, как и похожи наши разумы. Я знаю, что Адам разбил её сердце. Я понимаю, насколько она хороша для меня. Я знаю, что должен держаться от неё подальше или перестать совершать ошибки, из-за которых можем пострадать мы оба. Я знаю, что никогда не причиню Эмили боль. Никогда.
Я решаю вернуться в магазин сегодня утром. Я мало спал, поэтому не имеет смысла бродить вокруг дома, когда я могу быть здесь и закончить работу. Находиться здесь также означает, что я смогу увидеть, как Эмили готовит себе утренний кофе, перед тем как её магазин откроется.
Она каждый день смотрит на долину реки, сидя за столиком, где случаются все свидания. Девушка выглядит задумчивой, как будто вспоминает что-то прекрасное. Я представляю, что она думает о своём свидании за этим столиком или о пейзаже, отчего её глаза блестят.
Допив остатки кофе, она широко улыбается, перед тем как встать на ноги и открыть входные двери магазина. Не пройдёт и десяти минут, как у дверей выстроится очередь. Весь город, да нет, вся страна, любит «Кофе & Пирожные Эмили». Я никогда их не пробовал, но, по словам Клайда, в этом я совершил смертный грех. Я умело избегаю соблазна, и я говорю не о кофе и булочках.