— Я захвачу из дома, когда отвезу тебя в магазин.
Я отворачиваюсь и начинаю надевать на себя одежду. Я не слышу сзади никакого движения, когда натягиваю джинсы на бёдра, и поэтому оглядываюсь через плечо на то, каким взглядом она на меня смотрит. Голодным. Она застыла, не отрывая глаз от моей задницы, что даже не заметила, что я наблюдаю за ней. Немаловажно знать, что ей по вкусу мое тело.
— Эмили.
— А?
Её глаза пробегают по моим с этим золотым желанием в них, алый румянец украшает её щёки. Она улыбается, и на щеках у неё появляются глубокие ямочки. Я хочу прикоснуться к ним губами, чувствуя ощутимую радость.
— Обычно я не такая. Клянусь, что нет. Ты же знаешь, у меня не было секса. Я могу себя контролировать. Я имею в виду, что у женщин свои потребности, но обычно я не такая… Это твоя вина. Ты сама сексуальность. Я чувствую тебя повсюду. Даже после душа на мне твой запах. И как мне целый день думать, когда ты прямо рядом со мной? Я буду рассеянной, забывчивой и бестолковой. Джордан будет посмеиваться над тем, какая я идиотка. В итоге мы посвятим день спорам, из-за которых я разволнуюсь ещё больше и сожгу тыквенный хлеб, так как буду зачарованно пялиться на твой магазин, если там пахнет так же хорошо, как я помню, — фыркает она, и её глаза распахиваются.
Я поворачиваюсь к ней на половине её тирады только для того, чтобы видеть её в этот момент. Я ненавижу слова, но люблю, когда она так произносит их. Её руки рассекают воздух, а глаза решительно блестят, когда она немного злится. Это дополняется её средне-западной манерой растягивать слова. Адски сексуально.
— По крайней мере, в этот раз у меня в руках нет молотка, — пожимает она плечами.
— Ну, ты и не настолько зла на этот раз.
— Нет, но на этот раз я возбуждена.
Она с визгом хлопает себя ладонями по лицу. Я не могу сдержать смешка, вырвавшегося из горла. Взрослая женщина, которая чувствует себя неуютно, когда говорит о том, что возбуждена… Это смешно.
— Ты должен сейчас же уйти. Никогда. Никогда я ещё так себя не вела, — она говорит это скорее самой себе, а не мне.
— Эмили.
— Да? — шепчет она.
— Рот.
— И ему нужно что-то, чтобы заткнуть её, — бормочет она, направляясь ко мне.
Я насмешливо изгибаю бровь, думая о том, каким образом мог бы заткнуть ее рот.
Она останавливается недостаточно близко, поэтому я притягиваю её к себе за пояс халата, заставив её ахнуть. Я завладеваю её открытым ртом, погружаясь в него. Я целую её до тех пор, пока её плечи не расслабляются, и она не подается ко мне, проводя рукой по моему прессу. Я могу провести так целый день, когда мои губы накрывают её, а руки Эмили лежат на моей груди. Я хочу только этого, и ничего больше, пока телефон Эмили не начинает звонить и не нарушает момент.
Я ещё раз целую её, и она спешит к прикроватной тумбочке, чтобы взять трубку.
— Да, — счастливо выдыхает она. — Сегодня немного опоздаю. Сможешь сам начать печь?
— Ты просто невыносим.
— Не могу отрицать это, Джордан. Я же не ты, — усмехается она.
Она прячет лицо в ладонях и издаёт стон. Я натягиваю футболку через голову и обуваю ботинки, то, как я наблюдаю за ней, безумно раздражает.
— Если бы я так не любила тебя, я бы тебя возненавидела.
— И кстати, если ты сейчас не прекратишь отвлекать меня, то пойдешь в магазин сам, потому что я еще даже не оделась.
Я поднимаю бровь, и она закатывает глаза. Я мог бы взять пример с их с Джорданом отношений. Они больше похожи на отношения брата и сестры, нежели друзей. Наверное, именно поэтому она не хотела изображать с ним нечто большее вчера перед Адамом. Она выглядела так, будто её сейчас стошнит, когда Джордан её поцеловал. Я думал, что сейчас убью его, когда он положил руку на её грудь. Думаю, тогда мы оба чувствовали себя не в своей тарелке.
— Я отключаюсь, — фыркает она и бросает трубку. — Он живёт только для того, чтобы издеваться надо мной. Клянусь, ему приносят радость мои мучения.
Он любит её. Я знал это и раньше, но прошлой ночью это было очевидно, как никогда. Джордан готов был сделать что угодно, чтобы оградить Эмили от Адама. Если бы для этого понадобилось приложить силу, он бы сделал это. В его позе было что-то собственническое, а в глазах — дикое. Я уважаю это превыше всего остального. Это что-то, чего стоит желать в жизни, потому что я слишком хорошо знаю, как нечасто так бывает.
— Дай мне пять минут, — говорит Эмили, исчезая в ванной с кипой одежды в руках.
Музыка для моих ушей. У меня нет никакого желания быть с женщиной, которая собирается по два часа. У меня однажды была такая. Это был кошмар. Она была кошмарна. Лёгкий макияж, удобная одежда, кроссовки на каждый день. Это всё, чего я от них прошу. В двадцать я думал, что внешний вид женщины — её всё. Суровый урок, но я его усвоил. Никогда больше не поведусь на узкие платья, головокружительные каблуки и накладные ресницы. Никогда.