Она бьет молотком о стол и продолжает, хотя уже тяжело дышит.
— Я могу это взять? — спрашивает девушка, указывая молотком на меня. — Я пойду к нему и разобью все окна в его дурацком доме. Тогда я найду его уродливую машину и разобью в ней окна. И фары! Потом, когда найду его, я разобью ему яйца этим, — с угрозой выкрикивает она, снова взмахнув на меня молотком.
Я ничего не могу поделать. Я смеюсь. Я смеюсь громко и жестко, хватаясь за живот. Она уморительна, когда злится. Эта крошечная женщина передо мной говорит про битье окон и яиц, и это, примерно, так же угрожающе, как котенок, нападающий на ротвейлера.
Когда я расхохотался, ее гортанный смех тоже заполняет пространство, и сияющая, ослепительная улыбка появляется на милом лице. Она смеется все сильнее и сильнее, пока слезы не текут по ее щекам, и Эмили не начинает задыхаться. Я просто наблюдаю. Ее радость — самое большое счастье для меня. Блять, от этого мне так тепло на душе. Я стою и впитываю каждую частицу женщины, стоящей передо мной, пока она вытирает слезы и икает после нескольких крошечных хихиканий.
Затем она снова смотрит на меня.
— Я клянусь, что не сумасшедшая. Обычно я так себя не веду, но он меня бесит. Возьмите этот молоток, прежде чем я, в конечном итоге, не окажусь в офисе шерифа.
Я забираю молоток из ее пальцев, а Эмили улыбается мне.
— У тебя очень приятный смех, — говорит она ласково.
Из ее прически выбилась прядка, и мне очень хочется заправить ее за ухо. Мои пальцы тянуться в ее сторону, но я останавливаю позыв.
— Гаррет Шарп никогда не смеется, Эмили, — объявляет Клайд, заходя в магазин.
— Ну, у меня была сейчас истерика, но я уверена, что видела, как он смеется. Вы тоже это слышали, Клайд.
— Будь я проклят, — говорит он, фыркнув, и я хмуро смотрю на него.
Он игнорирует меня, как обычно.
— Похоже, ты чувствуешь себя как дома в нашем магазине, милая. Ты ищешь новое хобби?
— Нет, я надеялась получить новые полки в свое кафе. Пришла, чтобы узнать, сможете ли вы или Гаррет прийти и посмотреть.
Она перестает нервничать, как это было раньше. Ее лицо становиться спокойным и одухотворенным, когда она говорит с Клайдом, все еще стоя передо мной.
— Именно поэтому ты разворотила этот стол? — спрашивает Клайд, осматривая мое уже бывшее рабочее место.
— У меня была истерика, — отвечает она с долей вины в голосе. — Я могу заменить его. Боже, Гаррет, мне так жаль. И не надо кричать, чтобы я перестала извиняться. Теперь мне есть за что.
— Мальчик, тебе лучше не кричать на эту женщину, — Клайд угрожающе смотрит на меня.
— Это было скорее рычание, Клайд. Как большой медведь, предупреждающий злоумышленников.
— Звучит правдоподобно. Он не слишком разговорчив. Его уронили на голову, когда он был ребенком, — подстрекает Клайд меня. — Истерика из-за рычания?
— Адам, — фыркает девушка.
— И что он здесь делал? — в свою очередь рычит Клайд.
— Он сказал, что мы все еще вместе. Он не оставляет меня в покое, и я устала от этого.
— Что значит, он не оставляет тебя в покое? — спрашивает Клайд, придвигаясь к нам.
— Ничего, — отвечает она, махнув пренебрежительно рукой, прежде чем снова пожевать ноготь пальца.
— Не лги, — говорю я и смотрю на нее.
— Я не лгу, — снова лжет она.
— Милочка, ты не уйдешь, пока не скажешь. Что Адам здесь делал? — требует ответа Клайд, его мясистые кулаки сжимаются на бедрах.
— Он появляется у меня дома, оставляет цветы, много заметок на моей машине. Звонки — это самое худшее.
— Почему?
— Он звонит снова и снова, пока я не выключаю телефон, а затем и на домашний. Я рада, что могу отключить звук.
— Джордан знает об этом?
— О, Джордан знает. Я провела остаток времени, чтобы убедить его оставить Адама в покое, — фыркает она.
— Тебе необходимо сообщить шерифу Белчеру, — грубовато приказывает Клайд.
— Все хорошо. Не беспокойтесь обо мне. Он сдастся, в конце концов.
— Нет, он не сдастся, — наконец в разговор включаюсь и я.
Ее глаза с вызывающими золотыми крапинками расширяются.
— Он прекратит. Ты не жил здесь так долго. Адам сдается и двигается дальше к более зеленым пастбищам. Он уже, в любом случае, кормился на них.
Она немного посмеивается над собственной шуткой, в то время как мы с Клайдом ведем безмолвный разговор.