- Чего это вы какие-то растерянные? - спросил он, здороваясь с каждым за руку. - Или что стряслось?
Ребята молчали, не зная, что сказать, потом вдруг заговорили разом.
Выслушав ребят, Колин отец нахмурился, задумчиво почесал подбородок.
- Ладно, - сказал он, - хоть нам и недосуг, но помочь надо. Давайте ваши покрышки, я сам напилю.
ОБОРОТЕНЬ
Конечно, поилки из покрышек для маленьких утят были не очень-то удобные.
Деревянные сделаны так, чтобы только голову просунуть, утёнок в ней не намокнет.
А эти были неудобны. Едва их расставили и налили водой, как утята пошли на приступ. Волна за волной, пища и толкаясь, переваливаясь через борта, плюхались в воду, пили, дробно хлюпая плоскими клювиками. Тут бы и побегать, побрызгаться, пошлёпать по воде лапками, но через борта покрышек шли, как на приступ, свежие силы, напирали, выталкивали намокших и уже дрожащих братцев.
Елизавета Петровна распорядилась закрыть окна, двери и затопить печи. Затрещал камыш в топках, защёлкали, нагреваясь, трубы. Мокрые утята, наевшись досыта, ложились на разостланную под трубами солому, блаженно прикрывали глаза. Девочки задыхались от жары, а для утят температура была в самый раз - двадцать восемь градусов.
Ночью девочки почти не спали - не хотелось. Всё было ново и так интересно! Да и работы хватало на всех. Аня Титаренко и Вера Бирюк девочки из девятого класса - варили в больших котлах яйца. На десять утят полагалось одно яйцо в день.
Нужно сварить сразу две тысячи, остудить, почистить, мелко нарубить. Нужно следить за утятами, чтобы не грудились, не давили друг друга. Девочки всё время ходили и разгребали руками тёплые копошащиеся кучки. Только разгребут, а они опять соберутся.
Висящие под потолком электрические лампочки мягко освещали устланный соломой пол, спящих утят. По углам коровника лежали таинственные тени, и в них чудились всякие страхи. То, шевеля гривой, вставал царь зверей - лев, то из яслей, .щуря зелёные глаза, выглядывал тигр. Возились воробьи на потолке, и девочкам мерещились драконы. Изредка в полуоткрытое окно влетит из темноты ночи звонкий голос перепёлки: "Пить-полоть!" - и все страхи исчезали, как дым. Какой же это лев? Это солома. А тигр - вовсе не тигр, а связка камышей. И драконов нет. Это всё сказки. Нет, не хочется спать. Ничуть.
Но спать надо. Завтра много работы. Утята будут выкачивать воду, как насосами, - только подливай. Кушать будут - только подсыпай. На второй день утёнку яйца мало - надо подмешивать размоченный жмых, добавлять рыбьего жира, свежей измельчённой травы.
- Спать, девочки, спать! - говорит Елизавета Петровна. - Уже поздно. Ложитесь, а мы с Верой подежурим.
Пока Вера разгребала утят, Елизавета Петровна пошла посмотреть запасы кормов.
Откинув крышку, Елизавета, Петровна удивлённо повела бровями: "Что же это такое?
Утят кормят яйцом три дня. Значит, на двадцать тысяч должно быть шесть тысяч яиц. Вчера за день скормили две тысячи, сварили на завтра ещё две, выходит - должно остаться две тысячи, а в ларе лежат десятка три, не больше!"
Елизавета Петровна тихо опустила крышку, постояла, кусая губы. Утром увезли поилки с кормушками, а сейчас не хватает яиц. Что бы это значило? Небрежность или злой умысел? Но чей? Кому это надо? До сих пор ей как-то в голову не приходило обдумывать эти факты, некогда было. А сейчас просто стало досадно и даже обидно. Затеяли новое хорошее дело - воспитание трудовых навыков у ребят, и вдруг такое отношение! И если она сразу же, с утра, , не примет меры, то послезавтра нечем будет кормить утят. А уж она-то знает, чем это грозит.
Начнутся всякие болезни, падёж, и злые языки скажут: "Разве можно доверять детям такое?"
Но покидать бригаду ей сейчас никак нельзя. От первых двух-трёх дней зависит здоровье и сохранность утят.
Елизавета Петровна, подкладывая камыш в печки, долго думала, кого бы послать к председателю колхоза с запиской. И наконец решила: Лиду и Дину. Первая побойчей, вторая похитрей.
Дина с Лидой поехали рано утром на велосипеде. Правда, им почти всё время пришлось идти пешком, так как дорога шла в гору. Но велосипед они взяли по совету Елизаветы Петровны. Мало ли там куда придётся съездить. Кроме того, по общей просьбе девочек они должны были привезти из дому патефон с пластинками и книжки.
Как и следовало ожидать, председателя колхоза они уже не застали. Он уехал чуть свет на силосные ямы. Дед Моисеич ещё не появлялся. Возле инкубатора стояли машины, толкался народ.
В узком коридоре, уставленном доверху тарой, девочки столкнулись с Юрой и Петей.
Они несли ящик с утятами.
- Э! Вы чего? - удивился Юра. - Ночевали дома?
- Да нет, - отмахнулась Лида, - утят кормить нечем. Яиц не додали, целых две тысячи!
- Эй, проходи там! Чего встали?.. - послышался голос Овсиенки. - А-а, девчата?
Помогать пришли?
- Помогать, - сказала Дина и, увидев Павла Андреевича, дёрнула подругу за юбку.
- Надо ему показать записку.
Павел Андреевич сказал:
- Девочки, извините - некогда. Вот приму утят, тогда, - и ушёл с работницей инкубатора.
Дина с Лидой переглянулись, пожали плечами. Кругом неудача. Что же делать? Куда идти?
Овсиенко, пробегая мимо, крикнул:
- Девчата, не ломайте голову! Наши кормушки и поилки Замковой увёз!
- А зачем? - спросила Дина.
- Не знаю.
- Ага, Замковой! - сказала Лида. - Я так и знала. Пошли искать Замкового...
Проходя мимо кабинета председателя, Лида по пути толкнула дверь. Она открылась.
В кабинете с мокрой тряпкой в руках стояла Динина бабушка.
- Дина? Ты чего здесь? - обрадовалась она. - Домой пришла?
- Да нет, бабушка, Замкового ищем. Ты не видала его?
- Да был, - недовольным голосом ответила бабушка. - Вот тетрадь свою оставил.
Сейчас небось ищет её. Всегда так, - махнула бабушка тряпкой, - то одно перепутает, то другое, то забудет чего. Как ребёнок маленький. Сегодня его председатель ругал. За какие-то кормушки с поилками. Увёз, что ли, у кого-то., Дина, торопливо заплетая распустившийся кончик косы, смотрела на бабушку во все глаза.
- Ой, бабушка, да это у нас! А где его тетрадь? - И к подруге: Помнишь, Лида, мы у председателя план составляли, когда утят получать? Замковой тогда себе в тетрадь записывал. Вот бы посмотреть, что он там записал.
- Да вон посмотри, на столе лежит, - сказала бабушка, вытирая тряпкой стул. - Может, и отнесёте её старику-то? Он сейчас на птицеферме должен быть.
- Отнесём, - охотно согласилась Дина. - Нам его всё равно искать. Схватив со стола толстую клеёнчатую тетрадь, она скомандовала: - Побежали!
Во дворе девочки принялись рассматривать тетрадь. Страницы её были густо исписаны неровным, старческим почерком. Записи были отрывистые, неразборчивые, и поэтому им пришлось покопаться, чтобы найти то, что нужно. На листке, датированном 25 мая, было записано: "Шк. бр. дев. № 1 пол. ут..." И дальше непонятно - то ли 3 июня, то ли 8-го.
- Ничего не разберу, - сказала Дина. - Тут какой-то гриб нарисован.
- И правда, что гриб, - подтвердила' Лида. - А ну-ка, давай посмотрим, что он мальчикам записал.
"Шк. бр. мал. № 2 пол. ут..." - и снова непонятный знак. Какая-то странная цифра, отдалённо напоминавшая четвёрку, но больше похожая на девятку.
Дина фыркнула:
- Сам-то он разбирается в своих записях?
- Ладно, это мы у него узнаем, - сказала Лида, засовывая тетрадь за пояс своих шаровар. - Садись на багажник, поехали!..
Замкового они увидели на окраине станицы. Надвинув на глаза широкополую соломенную шляпу, он шёл посреди дороги, тяжело загребая ногами пыль. Его длинная, сутулая фигура была видна за целый километр.
Лида свернула в сторону, подъехала к палисаднику и затормозила возле врытой между двумя тополями скамейки: