дыша, почти полностью отдавшись в руки ведущих его мужчин, он молча, с ужасом посматривал на отверстие в животе справа, через которое наружу струилась темная кровь. Взгляд его был затуманен, а слух подводил его, то пропадая, то появляясь. На нем были штаны из кожи и мокасины, как и на всех остальных гостях с севера, не считая их павшего командира, чей гардероб был богаче других на одну шляпу, которая в свою очередь, укрывала сейчас лицо хозяина. Увидев своего товарища, что еще совсем немного времени назад заступал с ним в дозор в лес, пленник с мокрыми штанами снова тихо расплакался. Клетка захлопнулась. Ночные птицы были внутри неё. Второй язык находился уже на грани. Виктор словил на себе короткий, недовольный взгляд деда. Черная кровь сказала старцу, что кровоточит печень, и что это был уже почти конец. Решение было принято безмолвно и быстро. - Смотри на меня! - прорычал дед, обращаясь к тому, что был на земле, не глядя на него. В правой руке старика блеснул темный металл и спустя миг дед уже отпустил нож, что торчал в груди умирающего воина, в такт повторяя последние удары разрезанного сердца, дрожащим концом своей рукояти. В голове убитого только что бедолаги одна страшная картина, хаотично и бесконтрольно, сменяла другую. Всё пространство превращалось в звук, который нельзя было осознать. Зрения больше не было, и последний миг падения наземь, пронесся у человека в уме чувством страха, что покинув тело, приняло форму бесконечности, вне времени и пространства, в том месте, где раньше теснилась мысль. Спустя четверть часа трое молодых охотников и дед уже были не плохо знакомы с цивилизацией, что пришла их захватить, и по требованию военного времени, рассказчик теперь был мертв. Спрятав тела, все четверо разбрелись по лесу, каждый со своим заданием. Людей, что пришли с севера, можно не описывать, так как время это не располагало роскошью, и всё было почти одинаково. Со слов бедолаги, они были народом в количестве нескольких десятков тысяч человек, основная масса которых, находится сейчас в двух месяцах ходьбы к северо-западу от холма, что они захватили. Этому народу было известно, что в мире остались считанные тысячи людей, потому что почти везде земля умирает, увлекая всех живущих на ней за собой. Лишь редкие, крохотные участки планеты, как тот, что они пришли населить, способны нести жизнь. Последними словами молодого воина, чье имя мы так и не узнаем, был рассказ о том, как почти сотня человек разбрелась по трем северным постам, и что на эту землю идет войско, которое несет в себе тысячу человек, и что они уже очень близко. До рассвета был еще час, когда четверо наших друзей рассредоточились вокруг холма. Дед сидел с запада. Джонни ждал солнца с востока, взобравшись на дерево и ища удобную ветку. Виктор готовил засаду с севера, а Алексу было велено не вмешиваться, находясь на глазах с юга, и все началось. На вершине холма царила тишина, под стать лесу. Несколько десятков мужчин сбились в деревянных домах, нервно выглядывая по сторонам. Сейчас они больше напоминали детей, которые нашкодили, спрятались и боятся, что их найдут. Вооруженные примитивным оружием этого времени, они готовы были принять смерть. Так они и думали. Когда солнце уже окрасило часть неба, с запада, в десяти шагах от границы густого леса, вылетел свист соловья, что умиленно радовался утру. В эту секунду Джонни уже вскинул ружье, а все остальные охотники приготовились. Выстрел прозвучал так же неожиданно, как и в первый раз. Пуля нашла человека в двери, где его голова показалась стрелку. Из здания послышались крики ужаса, когда Джонни уже вставлял второй патрон. Еще выстрел, уже точно в центр стены маленького, деревянного здания, и в этот раз оттуда уже выбежали люди. Деревянная, рассохшаяся на солнце доска, не была препятствием для пули, и стрелок прекрасно это знал. Выстрел, еще один, и убегающая на север толпа уже даже не оборачивалась на убитых и раненных. С запада, по отчаянно бегущим в спасительный лес воинам, полетели стрелы в черное перо, делая высокую дугу, и, три раза из четырех, находя свою добычу. Алекс уже давно не прятался в зарослях, ликуя устремившись на холм, когда в границы густого, темного леса, на север от заставы, вбегало полтора десятка напуганных человек в кожаных штанах и легких сандалиях, что бросили свое оружие на вершине холма и теперь сильно спешили из этих земель. На нижней ветке большого, старого дуба, держась рукой за ствол дерева, сидел человек в капюшоне. Он чувствовал себя уверенно и абсолютно спокойно. К нему спешно приближались люди. Люди, последние секунды жизни которых, он скрасит своим правильным, овальным лицом, усыпанным шрамами. Утро. Время, когда рушатся мечты только что счастливо грезившего во сне человека. Утра убивают мечту, ведь утром наступает жизнь. Но для тридцати отчаянных воинов с севера, это утро жизни уже не наступит. Их последняя ночь, стала для них местом без времени, где они проведут вечность. А четверо мужчин с Кряжа, уже не на Кряже, пробирались между деревьями все в том же направлении, что и много дней. Они шли на север, и до ближайшей их цели оставалась пара дней пути. Если бы можно было освободить остальные посты?! Но им нужно было идти. Они это понимали все разом, и беседовать снова не стало причин. Как и принято у хорошего охотника - в лесу нужно ходить молча. В Юзе, спустя два дня от трагедии, было относительно спокойно. Люди занимались привычными делами, и в доме усопшего уже не стоял плач. Новый Первый Голова вошел на деревянный трон, и все ему во всем потакали. По Кряжу были разосланы посыльные, что несли страшную новость в дома простых людей. Через пару дней приедет дядя, который поддержит решение народа, и город Сталин начнет с начала свою политику с Юзом. Мысль, что оно и к лучшему, посетила головы горожан почти сразу, но теперь так думали даже бывшие, лучшие друзья усопшего. После недолгого молчания, всего в один день, старому деду и троим его ученикам пришлось нарушить традицию. Джонни, что шел спереди на сотню, вернулся и оповестил об одном старце в шкурах, который двигается на них с севера, и дед сразу понял о ком идет речь. - Если Гавриил идет на юг, то поверьте мне, на север ходу нет. - завел дед, усаживая всех вокруг себя,- А если это так, то Кряжу скоро придет конец. - он уже шепотом заканчивал, когда трое молодых людей уже и сами смекали в чем тут игра... - Кто мне скажет из вас, что будет в таком случае самым верным? - в полный голос вдруг сказал дед, вставая с земли и выравниваясь. Охотники не ожидали таких изменений настроения старика, но ответ уже знали все четверо. Встав в свой полный рост, молодые мужчины и седовласый старец, стояли почти одинаково, лишь Алекс скромно возвышался над ними, в одну ладонь. Им нужно было отрубить голову той змеи, что ползет на юг. Между растущими деревьями молодого леса, спешно, и что-то бурча себе под нос, шел маленький, старый дед. Его путь лежал к другу, что всегда будет рад. В своих шитых шкурах, он был не приметен на фоне леса, но это всегда будет зависеть от глаза смотрящего. Четверо наблюдали за ним уже сотню его шагов, и он приближался к засаде. В своих ворчаниях он бранил ту нечисть, что прогнала старца с его земли, проклинал ту тварь, что разрушила его дом и не видел вокруг себя, казалось, ничего, но в один миг он стал. Виду его предстал куст, в пяти шагах слева от него, что цвел розой в полутени летнего леса. Цветы его были прекрасны и источали соответствующий запах. Но лишь один маленький цветок, был изломлен наружу куста и смотрел не на солнце, а на старца. Подойдя, он взял его в ладонь, не срывая, и бережно укрыл второй. - Михаил! - надменным голосом школьного учителя, старый престарый дед, нарушил тишину этого прекрасного леса. Из-за деревьев, что могли скрывать мужчину, в округе начали появляться путники. Смиренно глядя на нового старца, охотники не решались сближаться с ним раньше Михаила, держась за его спиной. - Здравствуй, отче! - с широкой улыбкой сказал дед, подойдя к старцу, бережно хранящему еще растущий цветок у себя в ладонях. Казалось, что старец не слышал его, увлеченный растением, но в один миг он заговорил: - Они пришли, мой друг.. Они уже здесь. Сказав это, старик и вовсе повернулся к собеседнику спиной, придаваясь облегчению в цветах. После не долгого, одинокого размышления, дед Джонни перекинулся несколькими словами с Гавриилом и вежливо указал старцу на частокол. Теперь, чтобы не появилось с севера, они дадут бой, ибо у них нет выбора. Но кто сказал, что бой должен быть честный? Что бы войти в Кряж тысячной армией с далекого северо-запада, что в двух месяцах ходьбы отсюда, нужно идти не по прямой. Густой, старый лес, что окутал ту сторону, не даст дороги. Но если войско обогнет дугу на восток и зайдет с севера, - молодой, растущий лес, откроет им путь. Так все и было, так оно и произошло. С севера, через молодой лес, на границы мирного Кряжа, надвигалась лютая сила, что несла путь в новые, богатые земли. И вот теперь, люди этого двадцати тысячного государства без конституции, - что выросло между пустыней и лесом на щедром отрезке Кальки, - ничего не зная о силе, которая движет на них, стоят у края пропасти. И лишь один мудрый старик и три его лучших ученика, в силах спасти их всех. Может ли человек говорить, что он знает лес, если он там был? Может ли гов